Als mir der Magen knurrte, schlief ich
Vor Hunger ein.
Da hört ich sie ins Ohr mir
Deutschland erwache! schrein.
Da sah ich viele marschieren
Sie sagten: ins dritte Reich.
Ich hatte nichts zu verlieren
Ich lief mit, wohin war mir gleich.
Als ich marschierte, marschierte
Neben mir ein dicker Bauch
Und als ich „Brot und Arbeit“ schrie
Da schrie der Dicke das auch.
Ich wollte nach links marschieren
Nach rechts marschierte er
Da ließ ich mich kommandieren
Und lief blind hinterher.
Und die da Hunger hatten
Marschierten matt und bleich
Zusammen mit den Satten
In irgendein drittes Reich.
Sie gaben mir einen Revolver
Sie sagten: Schieß auf unsern Feind!
Und als ich auf ihren Feind schoß
Da war mein Bruder gemeint.
Jetzt weiß ich: drüben steht mein Bruder.
Der Hunger ist 's, der uns eint
Und ich marschiere, marschiere
Mit seinem und meinem Feind.
So stirbt mir jetzt mein Bruder
Ich schlacht' ihn selber hin
Und weiß nicht, daß, wenn er besiegt ist
Ich selber verloren bin.
ПЕСНЯ ШТУРМОВИКА
От голода в брюхе была трескотня,
Я спал и видел рай.
Вдруг хриплый рев разбудил меня:
«Германия, вставай!»
Шагали широкоплечие,
Знамен развевался шелк...
Ну, мне терять было нечего,
И я за ними пошел.
Я шел и думал: «Покушать мне бы...»
А рядом толстяк отмеривал шаг,
И когда я кричал: «Работы и хлеба!» --
«Работы и хлеба!» -- кричал толстяк.
Блестели сапог его голенища,
В моих башмаках было множество дыр.
Плечом к плечу богатый и нищий
Шагали в какой-то неведомый мир.
Я налево свернуть стремился,
Но направо направился он.
И покорно я потащился
В хвосте одной из колонн.
Трубили марш походный...
Играй, труба, играй!
За сытыми шел голодный
В какой-то их третий райх.
Они мне сунули в руки револьвер:
-- Стреляй! Вот наш враг стоит!
Я выстрелил -- и вскрикнул невольно:
Мой брат был мною убит,
Обоих нас мучил голод,
Мы оба смотрели во мрак,
И вот одного на другого
Послал нас наш общий враг.
Я знаю -- будет расплата,
Судьба решилась моя!
Я знаю -- в час гибели брата,
С ним вместе погиб и я.
1932
Когда мой живот зарычал, я спал
Один от голода.
Тогда я слышу ее в моем ухе
Германия проснулась! Святыня.
Я видел много марширующих там
Они сказали: в третье царство.
Мне нечего было терять
Я бежал со мной, где бы я ни был.
Когда я шел, шел
Большой живот рядом со мной
И когда я кричал "Хлеб и работа"
Толстяк тоже кричал.
Я хотел пройти влево
Он прошел направо
Тогда я позволю себе командовать
И побежал вслепую после.
И они были голодны
Маршировал скучно и бледно
Вместе с сати
В каком-то третьем мире.
Они дали мне револьвер
Они сказали: стрелять в нашего врага!
И когда я стрелял в своего врага
Я имел в виду моего брата.
Теперь я знаю: мой брат там.
Голод - это то, что нас объединяет
И я марш, марш
Со своим и моим врагом.
Так что мой брат сейчас умирает за меня
Я убью его сам
И не знаю, когда он побежден
Я потерял себя.
ПЕСНЯ ШТУРМОВИКА
От голода в брюхе была трескотня,
С спал и видел рай.
Вдруг хриплый рев разбудил меня:
«Германия, вставай!»
Шагали широкоплечие,
Знамен развевался шелк ...
Ну, мне терять было нечего,
Я за ними пошел.
Я шел и думал: «Покушать мне бы ...»
А рядом толстяк отмеривал шаг,
И когда я кричал: «Работы и хлеба!» -
«Работы и хлеба!» - кричал толстяк.
Блестели сапог его голенища,
В моих башмаках было множество дыр.
Плечом к плечу богатый и нищий
Шагали в какой-то неведомый мир.
Я налево свернуть стремился,
Но направо направился он.
И покорно я потащился
В хвосте одной из колонн.
Трубили марш походный ...
Играй, труба, играй!
За сытыми шел голодный
В какой-то их третий райх.
Они мне сунули в руки револьвер:
- Стреляй! Вот наш враг стоит!
Я выстрелил - и вскрикнул невольно:
Мой брат был мною убит,
Оих нас мучил голод,
Мы оба смотрели во мрак,
И вот один на другом
Послал нас наш общий враг.
Я знаю - будет расплата,
Судьба решилась моя!
Я знаю - в час гибели брата,
С ним вместе погиб и я.
1932
