Где-то под яркой вывеской клуба мне было неоново и тепло.
Семь миллиардов минус один были бетоном скованны и стеклом.
Небо, небо, я один. Вне ковчега парень.
Моего одиночества длиннее только чеки в баре.
Рядом она. Кровь. Виски. Серебро.
Искру мы можем породить ребром об ребро.
Сегодня кончить хорошо, лет через сорок плохо.
Сдохнуть, слушая в земле Хтония рокот.
Но дороги к счастью омываются слезами.
Ты и я – наркота, с которой захотим слезть сами.
Покроет иней твой взор, твой имя, как сор
Потому я выпускаю дым ей в лицо.
Я не оставлю отпечатков на Земле,
Чужие руки сожгли мою ладонь.
Чужой разум замедляет, как вольер.
Свобода враждует с необъятною ордой.
Где-то под яркой вывеской клуба мне было неоново и тепло.
Семь миллиардов предают друг друга и что из этого нового вытекло?
Небо, небо, я один. Был рожден никем,
Воспитан пустотой на всем неясном языке.
Рядом стоит он – фортуна плюс гонор.
Нам двоим мог бы поклоняться весь город.
Дружба – закон. С нами сеет Дагон.
В женских глазах при виде нас зреет огонь.
Но на законе том – предательства плесень,
И зависть одного второго сталкивает с лестницы.
Он к звездам сквозь тернии моего венца.
Потому мой кулак не щадит его лица.
Я не оставлю отпечатков на Земле,
Чужие руки сожгли мою ладонь.
Чужой разум замедляет, как вольер.
Свобода враждует с необъятною ордой.
Ночь. Путь. Храм.
Грехов. Груда.
Сбросить. Чтоб. Потом.
Храм. Путь. Утро.
Святой отец, я согрешил. Позади разбиты лица и сердца,
Звезды, продолжая всё искриться и мерцать,
Были свидетелями сгнившего окситоцина,
Того, как был слепым пятном нашего Отца.
С кем не сядешь за пианино Жизни,
В четыре лапы сбряцаешь лишь диссонанс.
Моя дорога через тепло неона
В раз очередной меня выводит из Зиона
Мимо лучей рассвета на стене,
На лицах тех, кто снова рано встал.
Из умирающего царства теней
До неонового теплого поста,
Чтобы в конце лечь в могилу, к которой
Никто не принесет цветов.
Somewhere under the bright sign of the club I was neon and warm.
Seven billion minus one was shackled in concrete and glass.
Heaven, heaven, I am alone. Outside the ark is a guy.
My loneliness is longer than just checks at the bar.
Next to her. Blood. Whiskey. Silver.
We can generate a spark edge-on-edge.
Today it’s good to finish, forty years later it’s bad.
To die while listening to the rumble in the land of Chthonia.
But the roads to happiness are washed by tears.
You and I are a dope with whom we want to get down ourselves.
Your frost will cover your eyes, your name is like rubbish
Because I blow smoke in her face.
I will not leave prints on Earth,
Someone else's hands burned my palm.
Another's mind slows down like an aviary.
Freedom is at odds with a vast horde.
Somewhere under the bright sign of the club I was neon and warm.
Seven billion betray each other and what came of this new?
Heaven, heaven, I am alone. Was born by no one
Brought up by emptiness in all obscure language.
He stands next to him - fortune plus ambition.
The two of us could worship the whole city.
Friendship is the law. Dagon sows with us.
In the female eyes at the sight of us, a fire ripens.
But the law is - betrayal mold,
And the envy of one second pushes down the stairs.
He is to the stars through the thorns of my crown.
Because my fist does not spare his face.
I will not leave prints on Earth,
Someone else's hands burned my palm.
Another's mind slows down like an aviary.
Freedom is at odds with a vast horde.
Night. Way. Temple.
Sins. Pile.
Reset. So that Then.
Temple. Way. Morning.
Holy father, I have sinned. Faces and hearts are broken behind
The stars, continuing to sparkle and twinkle,
Witnesses of rotten oxytocin,
That was the blind spot of our Father.
With whom you cannot sit at the piano of Life,
In four paws, you break only dissonance.
My way through the heat of neon
Once again, it takes me out of Zion
Past the rays of dawn on the wall
On the faces of those who got up early again.
From the dying kingdom of shadows
To the neon warm post
In the end to lie in the grave to which
No one will bring flowers.
