Окно не откроется, мое горе.
Ничего, я курю в другое.
Мы едем за запчастями,
Дно держу двумя руками.
Ты никогда не узнаешь
Ни капли о моем детстве.
В семерке юность оставил
И оставил там сердце.
Едет ноль семь, на номерах три шестерки.
На колени мне плачут иконки.
Люфт пятьсот двадцать, сломались шлицы,
Летит в ад чертова колесница. (х2)
На трассе скрежетом высечен
Отбойником прямоток.
Из метала гидравликой вытащен
Свежевыжатый сок.
Они берут меня крепкой хваткой,
Эвакуатор смеется мигалкой.
Силу дает в больнице страшных мук
Механиков ваза адских из жопы рук.
От протоколов несет трупный запах,
Кровь лося на ксеноновых фарах.
Инспектор в ужасе сидит поддатый -
По документам владелец рогатый
Ноль семь в кювете, на крыше шестерки.
На торпеду стекают иконки.
Мы послы дьявола, на наши лица
Летит пыль от адской колесницы (х2)
The window will not open, my grief.
Nothing, I smoke to another.
We are traveling for spare parts,
I hold the bottom with two hands.
You will never know
Not a drop of my childhood.
In the seven, younth left
And left a heart there.
Rides zero seven, the numbers are three six.
On my knees they cry icons.
The backlash of five hundred twenty, broke the slot,
Flies in hell Thistle chariot. (x2)
On the highway, the gnash is carved
Stipping forward flow.
From metal hydraulics is pulled out
Fresh juice.
They take me strong grip,
A tow truck laughs flasher.
Power gives in the hospital of terrible flour
Mechanics vase hellish ass hands.
From the protocols carries the body odor,
Blood moose on xenon headlights.
The inspector is horrified sits leaned -
According to the documents owner a horned
Zero seven in Kuvette, on the roof of the six.
Icons flow on the torpedo.
We are the ambassadors of the devil, on our faces
Flies dust from a hellish chariot (x2)
