Wind whines and whines the shingle,
The crazy pierstakes groan;
A senile sea numbers each single
Slimesilvered stone.
From whining wind and colder
Grey sea I wrap him warm
And touch his trembling fineboned shoulder
And boyish arm.
Around us fear, descending
Darkness of fear above
And in my heart how deep unending
Ache of love!
Над пирсом ветер воет,
Прибоя грозен рев;
Песком и грязной пеной море моет
Горсть валунов.
Я чувствую зловещий
Холодной тьмы порыв, —
Дрожащие мальчишеские плечи
От шквала заслонив.
Под нами стонут сваи,
Темна небес юдоль;
А в сердце — бесконечная, слепая
Любовь — и боль!
Wind whines and whines the shingle,
The crazy pierstakes groan;
A senile sea numbers each single
Slimesilvered stone.
From whining wind and colder
Grey sea I wrap him warm
And touch his trembling fineboned shoulder
And boyish arm.
Around us fear, descending
Darkness of fear above
And in my heart how deep unending
Ache of love!
Над пирсом ветер воет,
Прибоя грозен рев;
Песком и грязной пеной море моет
Горсть валунов.
Я чувствую зловещий
Холодной тьмы порыв, —
Дрожащие мальчишеские плечи
От шквала заслонив.
Под нами стонут сваи,
Темна небес юдоль;
А в сердце — бесконечная, слепая
Любовь — и боль!
