Текст песни Finis Mundi - Юлиус Эвола

ВОЛШЕБНЫЙ ПУТЬ ИНТЕНСИВНОСТИ
"Современная цивилизация Запада нуждается в кардинальном перевороте, без которого она рано или поздно обречена на гибель.

Эта цивилизация извратила всякий разумный порядок вещей.

Она превратилась в царство количества, материи, денег, машин, в котором больше нет воздуха, свободы, света.

Запад забыл о смысле приказания и повиновения.

Он забыл о смысле действия и размышления, о смысле иерархии, духовного авторитета, божественного присутствия."

Нет, это не тексты Рене Генона, критика современной цивилизации номер 1. Генон выражался спокойнее, отвлеченнее, академичнее. Это слова, открывающие книгу его итальянского сподвижника Юлиуса Эволы. Генон был персоной жреческого типа, для него мысль была намного выше действия, а бесстрастная истина привлекательнее стихии борьбы и сопротивления. Эвола воплощает в себе именно воинский. Кшатрийский дух. Там, где у Генона констатация, - у Эволы - призыв, где у Генона утверждение, у Эволы - политическое действие, у Генона - разоблачение, у Эволы - идейная и физическая битва.

И тем не менее они очень близки друг другу духовно. Начав с переводов Генона на итальянский, Эвола постепенно стал величиной, почти равной Генону в традиционалистской среде. А так как страстные, исполненные могучей воли и глубоких знаний тексты и жесты Эволы затрагивали большее количество мятежных сердец западной элиты, то имя Эволы стало быть может еще более известным, нежели имя его гениального учителя Рене Генона.

Юлиуса Эволу часто называют "последним кшатрием". Кшатриями называли в Индии касту воинов и королей. Странный персонаж, в самый разгар циничного двадцатого века, он жил, мыслил и действолвал так, как если бы на дворе стояла благословенная эпоха блистательного, магического, жестокого и парадоксального, духовного и воинственного Средневековья...

Барон Юлиус Эвола родился в Риме 15 мая 1898 года в семье итальянских аристократов. В автобиографической книге "Путь киновари" Эвола рассказывал о своей юности:

"Я почти ничем не обязан ни среде, ни образованию, ни моей семье. В значительной степени я воспитывался на отрицании преобладающей на Западе традиции - католицизма, на отрицании актуальной цивилизации, этого материалистического и демократического современного мира, на отрицании общей культуры и расхожего образа мышления того народа, к которому я принадлежал, т.е. итальянцев, и на отрицании семейной среды. Если все это и повлияло на меня. То только в негативном смысле: все это вызывало у меня глубочайший внутренний протест".

Протест, нонконформизм, духовное восстание - общий знаменатель всего жизненного пути Юлиуса Эволы. В ранней юности он выражался в самых радикальных и нигилистических формах.

Молодой Эвола после краткого увлечения футуризмом становится одним из первых итальянских дадаистов, считая футуризм слишком реакционным и не достаточно новаторским.

Эвола знакомится с Тристаном Царой, пишет дадаистические стихи и поэмы, устраивает хэппэнинги и пишет картины. Некоторые из них в настоящий момент украшают стены Галереи современного искусства Рима в зале, посвященном дадаизму. Работы Эволы привлекли внимания Дягелева, а его сценографические этюды к постановкам "Пелеас и Мелизанда"Дебюсси вошли в историю современного балета как иллюстрации "декадентского периода".

MAGIC WAY OF INTENSITY
"The modern civilization of the West needs a cardinal revolution, without which it will be doomed to death sooner or later.

This civilization has perverted every rational order of things.

It has become the kingdom of quantity, matter, money, machines, in which there is no more air, freedom, light.

The West has forgotten the meaning of command and obedience.

He forgot about the meaning of action and reflection, the meaning of hierarchy, spiritual authority, divine presence. "

No, these are not Rene Guenon's texts, critic of modern civilization number 1. Guenon expressed himself more calmly, more abstractly, more academicly. These are the words that open the book of his Italian associate Julius Evola. Guenon was a person of the priestly type, for him the thought was much higher than action, and dispassionate truth is more attractive than the elements of struggle and resistance. Evola embodies the military. Kshatriya spirit. Where Genon has ascertained, Evola has a call, where Genon has a statement, Evola has a political action, Genon has a revelation, Evola has an ideological and physical battle.

Nevertheless, they are very close to each other spiritually. Starting with translations of Guenon into Italian, Evola gradually became a size almost equal to Guenon in the traditionalist milieu. And since passionate, full of mighty will and deep knowledge texts and gestures of Evola touched more of the rebellious hearts of the Western elite, the name of Evola may become even more famous than the name of his brilliant teacher Rene Guenon.

Julius Evola is often called the "Last Kshatriya." Kshatriyas were called in India a caste of warriors and kings. A strange character, in the midst of a cynical twentieth century, he lived, thought and acted as if a blessed era of a brilliant, magical, cruel and paradoxical, spiritual and warlike Middle Ages stood in the yard ...

Baron Julius Evola was born in Rome on May 15, 1898 in a family of Italian aristocrats. In the autobiographical book, The Way of the Cinnabar, Evola spoke of his youth:

“I almost do not owe anything to my environment, education, or my family. To a large extent, I was brought up on the denial of the prevailing tradition in the West - Catholicism, on the denial of the current civilization, this materialistic and democratic modern world, on the denial of the general culture and the common way of thinking "of the people to whom I belonged, that is, Italians, and the denial of the family environment. If all this influenced me. It is only in a negative sense: all this caused me the deepest inner protest."

Protest, non-conformism, and spiritual rebellion are the common denominator of Julius Evola’s entire journey of life. In his early youth, he expressed himself in the most radical and nihilistic forms.

Young Evola, after a brief fascination with futurism, becomes one of the first Italian Dadaists, considering futurism too reactionary and not sufficiently innovative.

Evola meets Tristan Tsar, writes dadaistic poems and poems, arranges happenings and paints. Some of them currently adorn the walls of the Gallery of Modern Art of Rome in a hall dedicated to Dada. Evola’s works attracted Diagelev’s attention, and his scenographic sketches for the productions of Peleas and Melisande by Debussy went down in the history of modern ballet as an illustration of the decadent period.