Текст песни Gillia - Утро беспокойное

Утро беспокойное...
колет, ожидание радости - от нее некая боль в груди.
любовь двоих. Любовь вдвое сильная.
Сила чувства их внутри что то таит.
Он отвозил ее в роддом, где потертые фронтоны
неба текли кусками картона.
Так долго минуты длились, кусая,
Когда же появятся на свет новые глаза:
одни карие, другие - зеленые.
Натрубили тревоги на стенах серенами сонными.
Она уже в палате была в белом.
Тело в черном кто-то рядом обводил контуры мелом.
Он представлял ее ангелом кротким,
который все выдержит, который был соткан из веры.
Он возносил ее к небесным аркам,
он представлял их четверых в залитом светом парке.

..один у входа спиной видел
искаженные тени выхода на стене.
Они у входа спиной видели
искаженные тени выхода на стене...

Что то билось о семье, но некая боль
в груди давила ангела к земле.
В глазах не слезы, в глазах - неоткрытые глаза -
одни зеленые.. другие..другие.. другие карие,
Их не сделать ярче никак.
Она потеряла детей, своих мальчиков.
Зря вязала носочки, зря отправилась ввысь,
зря вязала их детские надежды о выходе в жизнь.
А пятна грусти не отмывались и дальше...
Ее мысли уже не существовали.
Она легла на пол, сжала одной рукой колени,
другой висок, выдавила пулю и замедление..
замедление... замедление..
Резко дернув, распутав узлы петель,
разукрасила бесцветное красным, обняв своих детей.
И краски в стоны его смешались.
Даже в акварели не ожидалось такое разнообразие сажи.
Кажется, чешуя на ладонях или ступни ног недопоняты стонут.
Он их вчера разбил по дороге бежал, босой...
Бросок до края мира не столь простой..
"Я ненавижу тебя!" - он прокричал, застрелив зеркало.
В осколках что то мелко меркло.
Полез на дерево, думал, достанет до неба опять,
но не нашел.. Значит, завтра будет копать.
Треск надежд, в сундуках с шарфами.
Золотом основывать на пустом поводы.
Он сошел... на нет, как и они все, но остался один,
кто вне ниток, окружности основ,
и внутри уже сидела пуля, гибкая и безусловная.

..один у входа спиной видел
искаженные тени выхода на стене.
Они у входа спиной видели
искаженные тени выхода на стене...

Тротуары снаружи стояли монотонно..
Он целовал стойку бара, опять пил.
Потом расскажи мне коктейль историю о том,
как ты стал собой, расскажи, как умер джин.
И сколько всадили в него приправ,
чтоб так крепко брало с одного глотка?
Теперь тебе приходится исполнять мои желания,
сшивая бинты, что кажется: оживают.
Он размышлял, кем же он стал и кем уже не станет -
кусочком лимона на ободке стакана,
либо однородной жидкостью кайфовой массы
на обочиная узловой трассы.
"Да пофигу кем, все равно один," - подумал он,
к утру став белым ангелом Пьеро.
Лежал, обнявши колени. Еле дыша из-за лекарств,
совсем один в здании с гибкими стенами ...

The morning is hectic ...
stabs, the expectation of joy - from her a certain pain in the chest.
love of two. Love is twice as strong.
The strength of their feelings is fraught with something.
He drove her to the maternity hospital, where shabby pediments
the sky flowed in pieces of cardboard.
So long minutes lasted, biting,
When new eyes will be born:
some are brown, others are green.
Trumpeted the alarm on the walls with sleepy serenes.
She was already in the ward in white.
A body in black was being drawn by someone nearby.
He represented her as a meek angel,
which will endure all, which was woven from faith.
He lifted her to the heavenly arches,
he represented them four in a park lit by light.

.. one at the entrance saw his back
distorted shadows of the exit on the wall.
They saw their backs at the entrance
distorted shadows of the exit on the wall ...

Something was beating about the family, but some pain
in the chest pressed the angel to the ground.
There are no tears in the eyes, unopened eyes in the eyes -
some green .. others .. others .. others brown,
They can not be brighter in any way.
She lost her children, her boys.
In vain I knitted socks, in vain I went up
vainly knitted their childhood hopes of coming to life.
And the spots of sadness did not wash off further ...
Her thoughts no longer existed.
She lay on the floor, squeezed her knees with one hand,
another temple, squeezed a bullet and slowing down ..
slowdown ... slowdown ..
Suddenly jerking, unraveling the knots of loops,
painted colorless red, hugging her children.
And the colors in his groans mixed.
Even in watercolors such a variety of soot was not expected.
It seems that the scales on the palms or soles of the feet are misunderstood moaning.
He broke them yesterday on the road, running barefoot ...
Throwing to the edge of the world is not so simple ..
"I hate you!" he shouted, shooting a mirror.
In the fragments, something finely faded.
Climbed a tree, thought it would reach the sky again,
but I didn’t find it. So tomorrow I’ll dig it.
The crack of hope, in chests with scarves.
Gold base on empty motives.
He came down ... to nothing, like all of them, but left alone
who is outside the thread, the circumference of the warp,
and inside was already sitting a bullet, flexible and unconditional.

.. one at the entrance saw his back
distorted shadows of the exit on the wall.
They saw their backs at the entrance
distorted shadows of the exit on the wall ...

The sidewalks outside were monotonous ..
He kissed the bar, drank again.
Then tell me a cocktail story about
how did you become yourself, tell me how the genie died.
And how many seasonings were planted in him,
so that it took so firmly from one sip?
Now you have to fulfill my wishes
stitching bandages that seem to come to life.
He wondered who he had become and who he would not be.
a slice of lemon on the rim of a glass,
either a homogeneous high-mass liquid
on the side of the nodal track.
"Who cares, anyway, one," he thought,
by morning becoming Pierrot's white angel.
Lying, hugging his knees. Barely breathing because of drugs
all alone in a building with flexible walls ...