Текст песни Gillia - Я публикую сны

Облик - чопорность, тела причёсаны, под черту к чёрту я публикую сны на доске почёта. ещё скачок. дети, нам плохо, кагуа наброском, дети, нам плохо ведь мы давно взрослые. я с палубы смыт, не могу всплыть, взгляд в крик, молчание - лишь пузыри. одноногий спринтер умер на старте дистанции от одиночества. мой смех и танцы приталены юмором карцеров, приправлены юными нами, расстроены усталыми струнами стали сутуло расстянутыми, как на сушку сыто вздёрнутые души болтаются скушно. нельзя оставить. и остатки тебя в памяти нитями вить. ведь на то и смерть, чтобы забыть пинцеты, браслеты, кольца и цепи в нацеженных стопках листов этих, газет на глянцевой, припадок с потолка меня разглядывает. я отдаю ему свои тетради, свои макеты мира, свои украденные у него же мысли и отдаю из-под колёс машин брызги, вечную боль глаз, розги ласк, кровь размазано бегущую под сотни миль в час. я выбрасываю тебе все свои флаги, фаланги трещин опечатанны схемой дней вещих. перед столь жалкой Вселенной вен углями я публикую сны на этих белых стенах. перед столь жалкой Вселенной вен углями я рисую сны на этих белых стенах.

И кранами игра на миг, как ранами течёт, застывая, я не спю, я ласкаю в этой ванне уже полвесны не моргая.

Я - безумие трёх потолков, подтолкнутый в клыки, потоком криков криво выбитый об стены сном, казнён будильником, и сколько пыли там. моё бельмо, только напильником гравированное око в кровь увидит мир этот размазанным красками. украсть бы их. ведь сны мои в контрасте чёрного и белого, столь инфракрасны. в пронстранстве публикаций я вижу потолок во всей проекции, на нём до солнца в сорок градусов по цельсию целится, и цель их не лицо, а моё сердце. ведь на то оно и смерть, чтобы забыть кресты и сети, и проволки заплетающие листы эти в потолки, которым я дарил свои заготовки снов, все свои мечты, чертежа миров и макеты пустоты. перед столь малым миром размером в один сон, перед столь малой верой молитвой в одно утро умри в этой комнате, ведь здесь будильники, а ведь Боги, они требовательны в верных. Миры перед столь жалкой Вселенной в вены ногтями я выцарапываю сны на этих белых стенах...

The appearance is soforing, the bodies are hairstyles, under the hell, I have a public dream on a hook board. Another jump. Children, we are bad, Cagua sketch, children, we are bad because we have long adults. I'm scared from the deck, I can not pop up, look into a cry, silence - only bubbles. A single-legged sprinter died at the start of the distance from loneliness. My laughter and dances are attacked by the humor of the Cardzers, seasoned with the young we are upset by the tired strings were the sutulous outstands, as the rotten souls were satisfied with the drying. You can not leave. And the remains of you in the memory of the threads. After all, on the death to forget the tweezers, bracelets, rings and chains in the natured stacks of these sheets, newspapers on the glossy, the seizure from the ceiling is looking at me. I give him my notebook, my mockups of the world, my stolen thoughts stolen and I give a spray from under the wheels, eternal pain, roses caress, blood is smeared by hundreds of miles per hour. I throw you all my flags, the phalanges of the cracks are sealed with the scheme of the days of trunks. I have a public dream on such a patter of the venue of the veins of the vein coal. Before such pitiful veins of the veins coals, I draw dreams on these white walls.

And the cranes are a flash game, as the wounds flow, frozen, I do not sleep, I caress in this bath no longer blinking.

I am madness of three ceilings, pushed into fangs, the flow of screams crookedly embarrassed about the walls of sleep, executed with a alarm clock, and how much dust there. My Belmo, only a file engraved an eye in the blood will see the world of this smeared paint. Steal them. After all, my dreams in the contrast of black and white, so infrared. In the progress of publications, I see the ceiling in the whole projection, on it to the sun in forty-degrees Celsius, and the goal is not a face, but my heart. After all, it is also death to forget the crosses and networks, and the wires are brave sheets in the ceilings, which I gave my billets of dreams, all your dreams, the drawing of worlds and emptiness layouts. Before such a small world size in one dream, in front of such a small faithful prayer in one morning, die in this room, because the alarms, and the gods, they are demanding in faithful. Worlds before such a pitiful universe in Vienna Nails, I scratch the dreams on these white walls ...