Текст песни Gitarrik - Второй мировой вальс

Стихи Александра Пелевина

Я плюшевый Гитлер, я плюшевый Гитлер с заплаткой на левом боку.
Я теплый и мягкий, поставлен на полку и там разгоняю тоску.
Хозяйка моя, белокурая дева, мной греется лютой зимой
И кружится в вальсе, и кружится в вальсе, и кружится в вальсе со мной.

И вечером зимним, напившись глинтвейна, она заберется в кровать,
Накроется пледом, прижмет меня к телу и будет всю ночь обнимать.
Под теплыми пальцами пьяной хозяйки напрягся мой плюшевый член,
И мне неохота, и мне неохота сползать с её голых колен.

Я плюшевый Сталин, я плюшевый Сталин, и я не маньяк и не псих.
Нелепо торчит деревянная трубка в усах серебристых моих.
И летнею ночью, и летнею ночью с хозяйкой не будем без дел -
Хозяйка моя, белокурая дева, со мной поиграет в расстрел.

В подвалы Лубянки, в подвалы Лубянки хозяйка меня поведет,
Напишет донос, приговор зачитает и, может быть, даже убьет.
А после она мне нашепчет на ушко о чем-то заветном слова,
Но я не услышу, ведь пылью и ватой набита моя голова.

Мы Гитлер и Сталин, мы Гитлер и Сталин, нас двое - мы пламя и лёд.
Но каждую ночь мы глаза открываем, как только хозяйка уснет.
Друг другу язвим и сердито трясемся у чувств безнадежных в плену,
За руку и сердце прекрасной хозяйки ведем мировую войну.

Пока спит хозяйка, пока спит хозяйка, ей снится навязчивый сон,
Как плюшевый Гитлер и плюшевый Сталин смеются над ней в унисон.
Как рвутся снаряды, как рушатся стены, как падают звезды в траву,
И каждую ночь оловянные орды берут то Берлин, то Москву.

Рвались конфетти и визжали снаряды, по воздуху плыл серпантин,
Москва исчезала в пыли и руинах и рушился с полки Берлин.
Пластмассовый танк беспощадно и зверски давил оловянных солдат,
И те задыхались, слюной истекая в дыму шоколадных гранат.

И так мы дрались за священное право в постели хозяйки заснуть,
Притворно храпеть и игрушечной лапой поглаживать пышную грудь.
И было такое: однажды мы оба увидели с полки для книг,
Что к нашей любимой приходит с цветами чужой волосатый мужик.

О плюшевый Гитлер! О плюшевый Сталин! Окончены ваши бои.
Вы взялись за руки, сбежали из дома, оставив игрушки свои.
Осталось бродить по ночному проспекту, пить водку и выть на луну.
Назойливый Гофман в бреду алкогольном придумал вам вашу войну.

Poems Alexander Pelevine

I am a teddy Hitler, I am a teddy hitler with a piping on the left side.
I am warm and soft, put on the shelf and there I accelerate the longing.
My mistress, Blond Deva, I am heated with a latter in winter
And spins in the waltz, and spins in the waltz, and spins in the waltz with me.

And in the evening in winter, drunk Mulled wine, she will take a bed,
She will put on the plaid, presses me for the body and hug all night all night.
Under the warm fingers of a drunk hostess tense my teddy dick,
And I am reluch, and I reluctantly crawl from her naked knees.

I am plush Stalin, I am a plush Stalin, and I am not a maniac and not psych.
It is ridiculous sticking out a wooden tube in my silver mustache.
And summer at night, and the summer night with the hostess will not be without any business -
My mistress, Blond Deva, will play with me to the shooting.

In the basements of Lubyanka, in the basements of Lubyanki, the hostess will lead me,
I will write a denunciation, the sentence reads and maybe even kill.
And after she, I whappiness to me on the eye about something cherished word,
But I will not hear, because my head is dust and cotton.

We are Hitler and Stalin, we are Hitler and Stalin, we are two - we are flame and ice.
But every night we open the eyes as soon as the hostess falls.
To each other, Yazvim and angrily shaken at the senses of hopeless in captivity,
By hand and heart of a beautiful mistress, we conduct world war.

While the hostess is sleeping while the hostess is sleeping, she dreams of obsessive sleep,
As a teddy hitler and plush Stalin laugh at it in unison.
How the shells are torn as the walls rushes, how the stars fall into the grass,
And every night, tin hordes take that Berlin, then Moscow.

Confetti and squeezed the shells, serpentine sailed through the air,
Moscow disappeared into dust and ruins and collapsed from the shelf Berlin.
Plastic tank mercilessly and brutally adding tin soldiers,
And those hurt, saliva expired in the smoke of chocolate grenades.

And so we fought for the sacred right in the bed of the mistress to fall asleep,
It is pretended to snore and stroke a lush chest toy.
And it was: Once, we both saw with the shelves for books,
What comes to our beloved with the colors of someone else's hairy man.

About Teddy Hitler! About Teddy Stalin! Get your battles.
You set up hands, escaped from the house, leaving your toys.
It remains to wander around the night avenue, drink vodka and sweep on the moon.
Annoye Hoffman in delight alcohol came up with your war.