Сорвись на меня иголками листьев,
Как будто я всё замечаю итак.
Наши руки свободны, порой даже слишком,
Бог знает, Бог видит, когда ты не чувствуешь такт.
Сорвись на меня резким звоном и пылью.
Скулы вечными соснами рек солёных фокстрот,
Громких отзвуков лес на обиде старинной,
Так отпляшем мы чувства газет желтых слов.
В этом северном вальсе я все понимаю,
Только вот эти строки не для тебя.
Если моря вокруг ты не замечаешь,
Так снова сорвись - я буду рад.
Если хочется очень, то мы не утонем,
Нам повезет, и никто не умрет.
Могила большая : личный город-герой.
Сорвись на меня, только не стой.
В этом северном вальсе я все понимаю,
Только вот эти строки не для тебя.
Если моря вокруг ты не замечаешь,
Так снова сорвись - я буду рад.
Мыслью кость, шассе сильным
Остановит дыханье горной крови поток,
И никто не умрёт, кто-то скажет в могиле :
"Ты - слишком святая,
Я - душевнобольной."
Tear me down with the needles of leaves
As if I notice everything so.
Our hands are free, sometimes even too much
God knows, God sees when you don’t feel tact.
Get me down with a sharp jingle and dust.
The cheekbones of the eternal pines of the salty foxtrot rivers,
The loud echoes of the forest on the old grudge,
So we take away the feelings of the newspapers of the yellow words.
In this northern waltz I understand everything
Only these lines are not for you.
If you don’t notice the seas around,
So fall off again - I will be glad.
If you really want to, then we won’t drown
We are lucky and no one will die.
The grave is big: a personal hero city.
Get on me, just don’t stand.
In this northern waltz I understand everything
Only these lines are not for you.
If you don’t notice the seas around,
So fall off again - I will be glad.
Thought bone, strong chassis
Stop the flow of mountain blood from breathing
And no one will die, someone will say in the grave:
"You're too holy
I’m insane. "
