Заверните меня в одеяло полей
И укутайте ноги степною прохладой,
Взбейте слабую мякоть белизны тополей
И оставьте меня умирать под оградой
Той избенки где вырос я в годы лихие,
Где любили меня мои мать и отец,
Где узнают меня, даже видя впервые
Новый сруб под окном и церковный венец.
И пускай я здесь не был больше тысячи лет,
Подросли купола, опустились знамена...
Совесть - вечный попутчик, беспокойный сосед,
Не дает мне проснуться вздохнув облегченно.
В мою душу всегда вбит сомненья клинок,
Раздирает меня моя память-палач...
Без избенки той даже в толпе одинок
Укрываю под сердцем задавленный плач.
Положите меня на пустынной дороге,
Где никто, никогда, ни за что не пройдет.
Моих мыслей усталые нервные слоги
Превратятся в последний печальный чертог.
***
Осень 1990.
Слова и музыка сложились именно так за какие-то 15 минут.
Wrap me in a blanket of fields
And wrap your feet in steppe coolness
Whisk the fleshy poplar whiteness
And leave me dying under the fence
That hut where I grew up in the years of dashing,
Where my mother and father loved me
Where they recognize me, even seeing for the first time
A new log house under the window and a church crown.
And let me not been here for more than a thousand years,
Domes have grown, banners have fallen ...
Conscience is an eternal companion, a restless neighbor,
It does not allow me to wake up with a sigh of relief.
A blade is always driven into my soul
My executioner memory is tearing me apart ...
Without the hut, she is alone in the crowd
I cover my crushed cry under my heart.
Lay me down on a deserted road
Where no one will ever pass.
My thoughts are tired nerve syllables
Turn into the last sad chamber.
***
Fall 1990.
Words and music have developed that way in just 15 minutes.
