I rode down to the tracks. Thinking they might sing to me. But they just
stared back. Broken, trainless, and black as night. Climbed out on to my roof.
So I'd be a poet in the night. Beat the walls off my room. I saw the big room
that is this life. This is my condition: Naked and hysterical, reaching to
grab a hand that I just slapped back at. This is my condition: Desparate,
alone, without an excuse. I try to explain. Christ, what's the use? Read and I
left so small. Some words keep speaking when you close the book. Drank and
just about smiled. Then I remembered us in that bed. Put my ear to the door. I
just heard hot rods and gunshots and sirens. People kill me these days.
There's keys in their eyes but they lock from the inside.
Я поехал к рельсам. Думаю, они могут петь мне. Но они просто
смотрел в ответ. Сломанный, без шлейфа и черный как ночь. Вылез на мою крышу.
Так что ночью я был бы поэтом. Выбейте стены моей комнаты. Я видел большую комнату
вот эта жизнь. Это мое состояние: голое и истерическое,
возьми руку, которую я только что ударил. Это мое состояние: отчаяние,
в одиночестве, без оправдания. Я пытаюсь объяснить. Господи, что толку? Читаю и я
осталось так мало. Некоторые слова продолжают говорить, когда вы закрываете книгу. Выпил и
чуть не улыбнулся. Потом я вспомнил нас в той постели. Приложил ухо к двери. я
только что слышал хотроды, выстрелы и сирены. Люди убивают меня в наши дни.
В их глазах ключи, но они запираются изнутри.
