We were Service, d'you see?
Follow orders; don't make waves
Keep your eyes on your duty
We survived the War
And now we're hopelessly, helplessly, hideously brave.
Anything else would be letting the side down
Anything else was never discussed
Anything else was the unspeakable thing
The final taboo...
It's the silence that kills you
Don't break the silence.
It's the silence that kills you
Don't break the silence.
Don't break the silence.
We were Service, don't y'know?
Stick together; don't tell tales.
But we were haunted by heroes.
Why are we still here?
And so we're fearlessly, foolishly, effortlessly bold.
Anything else would be letting the side down
Anything else was never discussed
Anything else was the unspeakable thing
The final taboo...
It's the silence that kills you
Don't break the silence.
It's the silence that kills you
Don't break the silence.
It's the silence that kills you
Don't break the silence.
Don't break the silence.
Don't break...
JUDGE SAYS:
This song started life as a tiny part of 'Curly's Airships'. An airman, killed in the 1930, R101 airship crash, tries to explain the obsession with taking suicidal risks, while keeping a 'stiff upper lip', that afflicted the survivors of the Great War; a state of mind that made the R101 disaster almost inevitable. For this version I wrote an additional verse of lyrics.
I improvised the falsetto Oo-ee-oo's once at a live gig, and my girlfriend insisted I keep them in thereafter.
For non-UK listeners
The first line to each verse, 'We were Service', is a very old-fashioned phrase. To be Service meant being in the Army, Navy or Air force, the Diplomatic Corps or the Colonial Service; (as opposed to being 'in service', which meant working as someone's servant). What a bizarre language we have!
Мы были службы, d'вы видите?
Последующие заказы; не делают волны
Держите глаза на свой долг
Мы пережили войну
И теперь мы безнадежно, беспомощно, безобразно храбрых.
Все остальное было бы позволить боковой вниз
Что-нибудь еще никогда не обсуждался
Все остальное было невыразимое вещь
Окончательное табу ...
Это молчание, которое убивает вас
Не нарушать тишину.
Это молчание, которое убивает вас
Не нарушать тишину.
Не нарушать тишину.
Мы служба, не y'know?
Держаться вместе; не рассказывают.
Но мы преследовали героев.
Почему мы до сих пор здесь?
И поэтому мы бесстрашно, по-дурацки, легко полужирный.
Все остальное было бы позволить боковой вниз
Что-нибудь еще никогда не обсуждался
Все остальное было невыразимое вещь
Окончательное табу ...
Это молчание, которое убивает вас
Не нарушать тишину.
Это молчание, которое убивает вас
Не нарушать тишину.
Это молчание, которое убивает вас
Не нарушать тишину.
Не нарушать тишину.
Не ломайте ...
СУДЬЯ ГОВОРИТ:
Эта песня начала свою жизнь как крошечная часть «Дирижабли фигурных в». Летчиком, погиб в аварии, дирижабль 1930 R101, пытается объяснить одержимостью принимая суицидальные риски, сохраняя при этом «молодцом», которые оскорбляли оставшихся в живых после Великой войны; состояние ума, которое сделало бедствие R101 почти неизбежно. Для этой версии я написал дополнительный куплет стихов.
Я импровизировал фальцетом Оо-е-е-е-вот однажды на живом концерте, и моя подруга настояла я держу их в дальнейшем.
Для небританских слушателей
Первая линия к каждому стиху: «Мы были Service», это очень старомодная фраза. Чтобы служба означала в армии, военно-морского флота или ВВС, дипломатического корпуса или колониальной службы; (В отличие от бытия «в службе», что означает работать как чей-то слуга). Какой странный язык у нас есть!
