наши имена под языком отлива,
кормят акул.
мы разменяли их звук на шипение пены,
и стрёкот мерцающей ночи, и тявканье стайки щенят. Их ласки сотрут наш прокуренный запах.
так пылает огонь,
как мы никогда
не пылали.
наши имена кормят костёр, коптят и щекочут небо,
разлетаются искрами былых обид.
мы больше не услышим их звук - тот, что гремел внутри с такой значимостью, тот, что раздавался на уровне чужих подошв.
тот, что гремел цепями - тяжёлыми, в позолоте.
наши имена полыхают синим в прахе паспортов и возносятся тоненькой струйкой к тем, кто давно покинул, нас навсегда покинул. Усох средь пластмассы и камня, застыл в погребальной табличке...
за нами никто не придёт.
мы обманули вечность.
Our names under the tongue of tide,
Shark feed.
We exchanged their sound for hissing foam,
And the shooting of a flickering night, and the yaps of the flock puppy. Their affection will erase our smoked smell.
So the fire is burning
How we never
They didn’t burn.
Our names feed the fire, smoke and tickle the sky,
They are scattered by sparks of past insults.
We will no longer hear their sound - the one that rattled inside with such significance, the one that was heard at the level of other people's soles.
The one that rattled with chains - heavy, in gilding.
Our names blazing blue in the ashes of passports and ascended with a thin stream to those who have long left us forever. He died in the midst of plastic and stone, froze in a burial plate ...
Nobody will come for us.
We deceived eternity.
