Горчичное июльское утро
ничего не предвещало,
кроме тесного зноя,
жжёной резины и танцующих ос
над клочьями сахарной ваты,
разметанной на пепелище
ушедшего цирка.
Как было вчера.
Горчичное июльское солнце
слепило в окна,
выжигало глаза
нам, вечно усталым и спящим.
И мы, умывая восковые лица,
лениво удивились,
решили,
что на плечи осыпается пепел
иссохшего лета,
но, почувствовав колкий холод,
поняли,
что это снег.
И я, разбуженный,
застывший морской фигурой
в сверкающем белом крошеве,
тающем на копчёной коже,
вдруг решил написать родителям
(туда, в застуженное прошлое),
застрявшим в северном посёлке,
где в июле
снег
под окнами.
Метель растворилась на противне улиц,
оставив грязную влагу
и черничное небо
каждому,
кто не успел проснуться
в это горчичное утро.
Mustard July morning
nothing foreshadowed
except close heat,
burnt rubber and dancing wasps
over the tufts of cotton candy
disperse the ashes
departed circus.
How was yesterday.
Mustard July sun
blinded in the window ,
burns the eyes
us , always tired and sleeping .
And we by washing wax persons
idly wondered ,
decided
that showered ash on the shoulders
withered summer
but poignant feeling cold,
realized
it's snowing.
And I got up ,
frozen marine figure
in sparkling white medley ,
melting on smoked skin
suddenly decided to write to parents
( there zastuzhennoe in the past) ,
stuck in the northern village
wherein July
snow
under windows.
Blizzard melted on a baking streets
leaving dirty moisture
and blueberry sky
everyone
who did not wake up
mustard in this morning.
