Текст песни Klaus Kinski - VILLON Das grosse Testament

Als mich das Blut durchkochte dreißig Jahr
und Tag und Nacht nur Gram und Schande war,
da bin ich auch kein großes Licht gewesen,
auch nie als Narr von einem König angestellt.
Mich haben harte Besen
vom Mutterleib hineingefegt in diese Welt.
Doch du, Herr Bischof, Hund, du kannst mich nit
verfluchen, weil ich bitter Strafen litt.

Ich bin noch lange nicht dein Sklave hier,
du Judas, bin auch nicht dein Schmeicheltier.
Vergessen wird dir nie die Kerkerzelle,
als draußen Sommer war mit Feuermohn und Wein
und viele Frauen bettelnd auf der Schwelle
zu meinem Herzen lagen. Ach, du Stein;
der Satan wird dir zahlen, wie du mich so hart
geschlagen hast und mich genarrt.

Auch Jesus, der so hell brennt wie ein Stern,
der schont gewiß nicht all die feinen Herrn,
die mir so manche Freude stahlen
bei Nacht und auch bei Tageslicht;
sie werden es im Feuerofen zahlen,
mit keinem Geld entgehn sie dem Gericht.
Darüber wird vielleicht noch mancher Winter schnein
und ich ein armer und gejagter Dichter sein.

Oft denk ich deiner auch, mein Kamerad;
daß vor mir du verdarbst, ach, das ist schad.
Ich träumte heut, du bist ein Stern geworden,
der erste, wenn die Sonne untergeht,
dort, wo sonst keine Sterne stehn im Norden.
Jetzt hast du Nacht für Nacht mein Stoßgebet;
und daß statt deiner ich dereinst im Kerker saß,
wie gut, daß ich es bald verschwitzte und vergaß.

Gepeinigt hast du mich gar manche Nacht,
du siehst, ich habe mich deshalb nicht umgebracht,
dein Mädchen war mir Beistand, wenn's mich quälte,
und hat mit ihrem Fleisch mich gut genährt.
Ach, keiner in der Welt, den ich zum Bruder mir erwählte,
hat mir so reichlich Huld und Gunst gewährt.
Jetzt kommt ein guter Wind von Flandern her
und läßt mich Erde schmecken, Wald und Meer.

Auch Du, Maria, warst nicht schlecht zu mir,
mit Deinem Bild im Herzen schlief in mir das Tier.
Auch den Apostel Sankt Johannes kröne
mein Dankwort für so manchen Trost in großer Not.
Und dir, mein König, stolz im Kranz der Söhne,
erflehe ich den Sieg und Englands Tod;
es blüh dir Ruhm und Ehre für und für
und daß Sankt Petrus gnädig öffne dir die Himmelstür.
In dieser Welt, wo alles grau verweht,
dir, liebe Mutter, schnell noch ein Gebet.
Sei du der Baum, dess Blätter ewig dauern
und der uns immerblühend goldne Früchte schenkt.
Dir wird der Himmel nicht mit schwarzen Mauern
verrammelt sein, wenn der Herr Jesus deine Hände lenkt.
Du hast dich nie mit fremdem Gut gemein gemacht,
du hast gedarbt und an den Sohn gedacht.

Vielleicht erlöste dein Gebet mich aus dem Hungerloch.
Und nun nach bittrer Wochen Qual und Joch,
willst du, mein Herz, mir schnell den Abschied schreiben?
Ja, weil ich elend bin, zu nichts mehr gut,
muß ich wohl mit dem dunklen Wasser treiben
und durch mein Blut schwärt keine andre Glut:
Weil ich kein Geld mehr habe, auch kein Weib,
sing ich dies Winterlied nicht nur zum Zeitvertreib.
So lang ich Augen habe und noch einen Laut
und unter meinem Hintern noch ein Büschel Kraut,
will ich sie küssen, deine Sorgenhand,
die mich erhoben hat von Schanden allerhand.
Es kann mich nichts mehr schrecken,
ich seh nur dein Gesicht, nur deinen Mund,
ich darf in meinem Traum ihn schmecken
und schmecke mich vielleicht daran auch noch gesund.

Des ganzen Lebens schwarze Litanei,
vom Mutterleibe bis zum Todesschrei,
die langen Wanderungen durch die kalten
Gelächter aller Menschen und zuletzt
der Streich des Henkers, haben böse Falten
in mein Gesicht gemacht, mich so herumgehetzt
wie Wölfe, fort aus einem warmen Nest gejagt
und nie nach meinem Leid gefragt.

Mir hat's die Augen müder noch gemacht,
als alle Schriften, d

Когда кровь достала мне, едва приготовила тридцать лет
А день и ночь только грамм и стыда была,
Так как я не был большим светом,
Также никогда не работал как дурака от короля.
У меня есть тяжелые веники
Поворот в этом мире от утроба.
Но вы, мистер епископ, собака, вы можете нить
проклятие, потому что я страдал горькими наказаниями.

Я не твой раб здесь долгое время,
Вы иуди, я тоже не твое лестное животное.
Вы никогда не забудете клетку подземелья,
Как снаружи летнее было с огнем и вином
И многие женщины просят на пороге
Мое сердце было. О, ты камень;
Сатана заплатит вам так сильно
бить и видел меня.

Также Иисус, который горит как ярко, как звезда,
это, конечно, не уже прекрасный джентльмен,
Кто украл меня, так что радость
ночью, а также в дневном свете;
Вы будете платить это в пожарной духовке,
Без денег они развлекают суд.
О том, что это еще какая-то зимняя уютная
И я быть бедным и охотенным поэтом.

Часто я думаю о твоего, моему товарищу;
Что до меня у тебя сильнее, о, это затенение.
Я мечтал сегодня, вы стали звездой,
первый, когда солнце садится,
Где еще не получит звезды на севере.
Теперь у вас ночью моя упорная молитва;
и что вместо вашего я ем в темнице,
Насколько хорошо, что я скоро пот и забыл его.

Очистил тебя немного ночи,
Вы видите, я не убил себя,
Ваша девушка помогла мне, если это мучает меня,
И хорошо подвел меня своей плотью.
О, никто в мире я решил брату меня,
Я дал мне так много честно и одолжение.
Теперь приходит хороший ветер из Фландрии
И позвольте мне вкусовать землю, лес и море.

Также вы, Мария, не было мне плохо,
С вашей картинкой в ​​сердце животное спала во мне.
Также апостол Sankt Йоханнес Крён
Мое тщательное слово для такого утешения в великом страдании.
А ты, мой король, гордый во венок из сыновей,
Я вспыхнул победу и смерть Англии;
Это цветет вас славу и честь и для
И этот Санкт-Питер милостивая открыть дверь неба.
В этом мире, где все седет,
Вы, дорогая мама, быстрая молитва.
Вы будете деревом, листья DERS вечны
И это дает нам тревожные золотые фрукты.
Вы не будете небом с черными стенами
Быть, если Господь Иисус Управляет ваши руки.
Вы никогда не делали вас много хороших?
Вы поджаривали и думали о сыне.

Может быть, ваша молитва зацикливала меня из голодочной дыры.
А теперь в недели недели агоны и иго,
Хотите написать мне прощание быстро?
Да, потому что я несчастна, ничего более хорошего,
Я должен водить с темной водой
И с моей кровью никакого другого свечения не ослабило:
Потому что у меня больше нет денег, даже нет женщины,
Я пою эту зимнюю песню не только в времяпрепровождение.
Так давно у меня есть глаза и все еще громко
И под моим прикладом все еще пучок,
Я хочу поцеловать ее, твое беспокойство
Что подняло меня от таковых в Шандене все виды.
Это больше не может причинить мне боль,
Я просто вижу твое лицо, просто твой рот,
Я могу попробовать его во сне
И, возможно, попробуй его здоровым.

Вся жизнь черная литаная,
От чрева к крикам,
Длинные прогулки через простуду
Смех всех людей и длится
Ход вега, у злых морщин
сделано на моем лице, так заботился о себе
Как волки, форт из теплого гнезда охотились
И никогда не просил мои страдания.

Я все еще носил мои глаза устал
Как все писания, D