Тут вместо солнца фонари и чайка парит,
кричит о чем-то, что поймут лишь в порту корабли.
На черном дне твой души утонув заболит
и вряд ли вывезишь контроль надо собой, не спалив.
Все начинания скончались и не задались.
Скользко идти одному по льду в этой тьме до зари.
Капали слезки из глазок, вмещая Кольский залив,
когда услышал - трек совместный Фриске с D'lee.
Преодолимым уже в общем не кажется строй,
противотанковых ежей вкопанных в нас с тобой -
на всякий случай чтобы больше не сказал любой
то, что имеет право на неосмеянность боль.
То что любовь это не хуета, а та правда,
что заставляет нас плеваться с треков абстракта.
И ссать на андер сверху вниз в этом амфитеатре,
где под амфетамином искренность выкупят вряд ли.
Тут вместо воздуха - дым и космоса - ты.
Это сомнения в себе превращаются в стыд.
Что-то внутри говорит: не надо, не ври.
Чтобы согреть себя в последний раз, догорим.
Here, instead of the sun, the lanterns and the seagull soar,
Shouts about something that ships will only understand in the port.
On the black day your soul drowning
And it is unlikely that you need to hang control without burning.
All undertakings died and did not set.
Slipped to go alone on ice in this darkness before dawn.
The tears of the eye were dripping, holding the Kola Bay,
When I heard - the track joint Friske with D'Lee.
Overceptible, in general, does not seem to be a system,
anti -tank hedgehogs dug in me and me -
Just in case, so that no one will say anymore
What is entitled to instruction in pain.
The fact that love is not dick, but that truth,
What makes us spit from the tracks of the abstract.
And piss on a Ander from top to bottom in this amphitheater,
Where with amphetamine sincerity is unlikely to be redeemed.
Here instead of air - smoke and space - you.
These doubts about themselves turn into shame.
Something inside says: no, do not lie.
To warm yourself for the last time, we will burn out.
