Текст песни kommunikaция - и я бегу

Когда меня спросят: куда ты уходишь?
Я не отвечу, но только ускорю шаг.
Оставляя следы стихов на бумаге лишь.
Там где наступала душа.

...

И я бежал по коридорам старой школы,
опустевшим магистралям пьяного, спящего города.
От кредиторов, дней повторов, споров, мониторинга.
Даром отдавая себя, продавая слишком дорого.
Дорога искривлялась и кривыми зеркалами,
в этом беге отражались - холодными руками,
телефонными звонками, ощущением, что мне никак
нельзя оставаться в бэкстейдже тоскливых кадров.
Я бежал по лицам человеческим и под ногами.
Я бежал по вечности - мой путь разбросанные камни.
Что кидали будто крошки "гретелли" разных мастей, в спину.
Здесь слишком тесно, все сбудется и без "если".
Меня тянет за собой тоска в ночные магистрали.
Я занижаю шансы, как "приору" выходцы из Дагестана.
И мне пизда, я ссу на тест будущего - так странно.
Where is my hopr? Но я знаю так станет.
Маяками, что горят в холодных камерах квартир -
мы скинувшись снимали их, но среди всех я был один.
И я считал себя непобедимым, но не победил.
Ну да ребят, меня же не предупредили и

Не куда уходить, не кого тут винить,
не куда слить мой сплин, не куда и хуй с ним.
Только прошу не снись, мне итак больно. Вниз
падает все внутри. Жизнь - как один бэдтрип.

Прости меня, прости меня за то что я знаю что правильно.
Прости, за то что нас украли и что песни не брали нот.
Я уж пьян в говно, в небе лед. Все равно,
ты не сходи на ноль.
Я бежал по телефонному проводу, я бежал по дну,
по линии мида, где любят мамок и тебя нагнут.
Я спиздил минус, спидил жизнь и со мной не ложись.
Я лишь недвижимость пустая, давай скажи:
что-нибудь что сейчас хочу услышать, что мне нужно.
Это эгоизм и бы выблевал его наружу.
Но пока во мне он - я еще раз обнаружу,
пробегу по звездам отражающимся в холодных лужах.
Я бегу по этажам, мимо потраченных в пустую шансов.
Мимо толпы, что научилась жрать и размножаться.
А любить не научилась и внутри все сжаться
успело до того, как мне исполнялось пятнадцать.
По выпитым бутылкам, каплям летнего дождя,
по вагонам что несутся, забирая у меня мир.
Мимо злых проводников, я не смеясь и не шутя
наблюдаю станции в тайге, что люди звали днями.

И три года я уверенный, что за тобой -
продолжал бой, где обоймы в свою любовь.
Но я не такой, что бы оказаться пойманным -
в правильное счастье, ты бы знала
как сейчас мне больно.
Не за себя, а за тебя - ведь я люблю и буду
и надеюсь что кто-то помоет за меня посуду.
И оставленный мной след - останется там не посудным.
Иначе слишком трудно. Я хотел бы, но я забуду
тебя, я бегу и болят - ноги, руки, голова, душа, сердце, подряд весь
биоконструктор, что из малыша способного дышать,
превратился в мразь, но нужно дальше бежать.
Дальше. Дальше. Дальше. Дальше.
От банальности, от фальши, от тупого фарша -
в мясорубках социума, что стоят на автомате,
как в автомате, где однажды патронов не хватит.

...

Я бегу в детство, где можно счастливым остаться.
По сотне составляющих всего одну, дистанции.
На пограничье ста миров и в каждом чужестранцем.
По лезвию ножа, где вся душа - русалочкою в танце.

И мне становится грустно за нас.
Один вопрос: можно ВСЕ будут счастливы?
Никого кроме тебя задолженности отдаст,
за билет счастливый, что вручается на первой станции.

When they ask me: where are you going?
I will not answer, but only speed up the step.
Leaving traces of poems on paper only.
Where the soul came.

...

And I ran down the halls of the old school,
the empty highways of a drunken, sleeping city.
From creditors, repetition days, disputes, monitoring.
Giving yourself away, selling too expensive.
The road was curved and crooked mirrors
reflected in this run - with cold hands,
phone calls, the feeling that I do not
you can’t stay in the backstage of dreary frames.
I ran across human faces and underfoot.
I ran for eternity - my way is scattered stones.
What they threw like the crumbs of "Gretelli" of different stripes, in the back.
It is too crowded, everything will come true without the "if".
I am drawn to longing for the night highways.
I underestimate the chances, as "Prior" immigrants from Dagestan.
And I have a cunt, I piss for a test of the future - so strange.
Where is my hopr? But I know it will become so.
The lighthouses that burn in the cold chambers of apartments -
we threw off filming them, but among all I was alone.
And I considered myself invincible, but did not win.
Well guys, they didn’t warn me and

No place to go, no one to blame
no where to drain my spleen, no where and dick with him.
Just ask not to dream, it hurts me so much. Down
everything falls inside. Life is like one bad trip.

Forgive me, forgive me for knowing what is right.
Sorry for the fact that we were stolen and that the songs did not take notes.
I'm already drunk in shit, ice in the sky. Does not matter,
you do not go to zero.
I was running on the telephone wire, I was running on the bottom
along the line of the mid, where mothers love and you are bent.
I tweaked the minus, speeded up my life and don’t go to bed with me.
I'm just empty real estate, let's say:
anything I want to hear now, what I need.
This is egoism and would spit it out.
But while in me he is - I will once again find
run through the stars reflected in cold puddles.
I run down the floors, past the odds spent in the empty.
Past the crowd that learned to eat and breed.
But I didn’t learn to love, and inside everything is compressed.
I had time before I turned fifteen.
By drunk bottles, drops of summer rain
on the wagons that rush, taking the world from me.
Past the evil guides, I'm not laughing or joking
I’m watching stations in the taiga that people called for days.

And for three years I’m sure that behind you -
continued the battle, where clips in his love.
But I’m not one to be caught -
in the right happiness you would know
it hurts me now.
Not for yourself, but for you - because I love and I will
and I hope that someone will wash the dishes for me.
And the trace left by me - will remain there not as a crockery.
Otherwise too hard. I would like to, but I will forget
you, I run and hurt - legs, arms, head, soul, heart, in a row all
a bioconstructor, that of a baby able to breathe,
turned into scum, but you need to run further.
Further. Further. Further. Further.
From banality, from falsehood, from dumb minced meat -
in the meat grinders of society, which are on the machine,
like in a machine gun, where once there’s not enough rounds.

...

I run to childhood, where you can stay happy.
For a hundred components, only one distance.
On the borderland of a hundred worlds and in every stranger.
On the blade of a knife, where the whole soul is a mermaid in dance.

And I feel sad for us.
One question: can everyone be happy?
I’ll give anyone the debt except you,
per ticket happy that is awarded at the first station.