So here goes,
One last letter now. One last attempt to make sense.
Who have I been writing to? I’m not sure anymore.
What have I been trying to accomplish?
It’s a mystery, I guess. Self-made secrecy.
Things get cloudy and now all these stories and
The struggle as an undercurrent, both get blurry by the minute both get blurrier.
So, which voice is this then that I’ve been writing in? Is it my own or his?
Has there ever been a difference between them at all?
I don’t know I don’t know.
One last desperate plea. One last verse to sing.
One last laugh track to accompany the comedy.
Have I been losing it completely? Losing sanity?
Or has it been fabricated, fashioned by the worst of me?
I know I knocked the table over because I watched the jar break
and I’ve been trying to repair it every single stupid day
But won’t the cracks still show no matter how well it’s assembled
can I ever just decide to let it die and let you go?
All my motives and every single narrative below reflects
that moment when it broke and will I never let it go
No matter what? Now I am throwing all the shards away,
discarding every fragment, and fumbling uncertain towards a Curtain call
that no one wants to happen,
that no ones going to clap for at all, but that still has to be.
Так вот,
Одно последнее письмо. Последняя попытка понять смысл.
Кому я писал? Я больше не уверен.
Чего я пытался достичь?
Полагаю, это загадка. Самодельная секретность.
Все становится мутным, и теперь все эти истории и
Борьба как подводное течение, оба становятся размытыми с каждой минутой, оба становятся все более размытыми.
Итак, каким голосом я писал? Это мое или его?
Была ли между ними вообще разница?
Не знаю, не знаю.
Последняя отчаянная мольба. Последний куплет для пения.
Последний смех в сопровождении комедии.
Я полностью его потерял? Теряете рассудок?
Или это было сфабриковано худшими из меня?
Я знаю, что опрокинул стол, потому что смотрел, как разбивается банка
и я пытался отремонтировать его каждый глупый день
Но разве трещины не видны, как бы хорошо он ни был собран?
Могу ли я когда-нибудь просто позволить ему умереть и отпустить тебя?
Все мои мотивы и каждое повествование ниже отражают
тот момент, когда он сломался, и я никогда не отпущу его
Не важно что? Теперь все осколки выбрасываю,
отбрасывая каждый фрагмент и неуверенно пытаясь найти занавес
этого никто не хочет,
что никто вообще не будет хлопать, но это все равно должно быть.
