Un gélido silencio por la diagonal
anuncia la llegada del frente nacional.
Barcelona, ciudad abierta,
ya no tiene quien la defienda.
No se levantan barricadas,
nadie tras los parapetos,
lejanas noches de vigilia,
pólvora, tabaco y cuero...
¿Quién defenderá las ramblas?
Ascaso y Durruti muertos.
Compañeros milicianos,
¡ya no quedan naranjeros!
¿Quién defenderá las ramblas?
Ascaso y Durruti muertos.
Compañeros milicianos,
¡ya no quedan naranjeros!
El rugido de las fábricas,
Solidarios, pistoleros,
tan duros como el metal
con el que fraguan los sueños,
con el que fraguan los sueños,
con el que fraguan los sueños...
En trincheras de sangre y lágrimas,
vencidos, sin nombre, sin patria.
La última hora del último día,
el último hombre, la última bala,
el último hombre, la última bala,
el último hombre, la última bala...
¿Quién defenderá las ramblas?
Ascaso y Durruti muertos.
Compañeros milicianos,
¡ya no quedan naranjeros!
¿Quién defenderá las ramblas?
Ascaso y Durruti muertos.
Compañeros milicianos,
¡ya no quedan naranjeros!
Ледяная тишина по диагонали
объявляет о прибытии на национальный фронт.
Барселона, открытый город,
Ей больше некому защищать ее.
Баррикады не возводятся,
никто не стоит за парапетами,
далекие бодрствующие ночи,
порох, табак и кожа ...
Кто будет защищать бульвары?
Аскасо и Дуррути мертвы.
Товарищ милиционеры,
Апельсиновых деревьев не осталось!
Кто будет защищать бульвары?
Аскасо и Дуррути мертвы.
Товарищ милиционеры,
Апельсиновых деревьев не осталось!
Рев заводов,
Солидарность, боевики,
твердый как металл
с которой вылупляются мечты,
с которой вылупляются мечты,
с которой мечты куют ...
В окопах крови и слез,
победил, без имени, без страны.
Последний час последнего дня,
последний человек, последняя пуля,
последний человек, последняя пуля,
последний человек, последняя пуля ...
Кто будет защищать бульвары?
Аскасо и Дуррути мертвы.
Товарищ милиционеры,
Апельсиновых деревьев не осталось!
Кто будет защищать бульвары?
Аскасо и Дуррути мертвы.
Товарищ милиционеры,
Апельсиновых деревьев не осталось!
