Текст песни Loreena McKennitt - The Highwayman

The wind was a torrent of darkness among the gusty trees
The moon was a ghostly galleon tossed upon the cloudy seas
The road was a ribbon of moonlight over the purple moor
And the highwayman came riding, riding, riding,
The highwayman came riding, up to the old inn-door.

He'd a French cocked hat on his forehead, a bunch of lace at his chin,
A coat of claret velvet, and breeches of brown doe-skin;
They fitted with never a wrinkle; his boots were up to the thigh!
And he rode with a jewelled twinkle,
His pistol butts a-twinkle,
His rapier hilt a-twinkle, under the jewelled sky.

Over the cobbles he clattered and clashed in the dark innyard,
And he tapped with his whip on the shutters, but all was locked and barred;
He whistled a tune to the window, and who should be waiting there
But the landlord's black-eyed daughter,
Bess the landlord's daughter,
Plaiting a dark red love-knot into her long black hair.

"One kiss, my bonny sweetheart, I'm after a prize tonight,
But I shall be back with the yellow gold before the morning light;
Yet if they press me sharply, and harry me through the day,
Then look for me by the moonlight, watch for me by the moonlight,
I'll come to thee by the moonlight, though hell shall bar the way.

He rose upright in the stirrups; he scarce could reach her hand
But she loosened her hair in the casement! His face burnt like a brand
As the black cascade of the perfume came tumbling over his breast;
And he kissed its waves in the moonlight,
(Oh, sweet waves in the moonlight!)
He tugged at his rein in the moonlight, and galloped away to the west.

He did not come at the dawning; he did not come at noon,
And out of the tawny sunset, before the rise o' the moon,
When the road was a gypsy's ribbon, looping the purple moor,
A red-coat troop came marching, marching, marching
King George's men came marching, up to the old inn-door.

They said no word to the landlord, they drank his ale instead,
But they gagged his daughter and bound her to the foot of her narrow bed;
Two of them knelt at the casement, with muskets at their side!
there was death at every window, hell at one dark window;
For Bess could see, through the casement,
The road that he would ride.

They had tied her up to attention, with many a sniggering jest;
They had bound a musket beside her, with the barrel beneath her breast!
"now keep good watch!" And they kissed her.
She heard the dead man say
"Look for me by the moonlight, watch for me by the moonlight
I'll come to thee by the moonlight, though hell shall bar the way!"

She twisted her hands behind her, but all the knots held good!
She writhed her hands till her fingers were wet with sweat or blood!
They stretched and strained in the darkness and the hours crawled by like years!
Till, now, on the stroke of midnight, cold, on the stroke of midnight,
The tip of one finger touched it! The trigger at least was hers!

Tlot-tlot! Had they heard it? The horses hoofs ring clear
Tlot-tlot, in the distance! Were they deaf that they did not hear?
Down the ribbon of moonlight, over the brow of the hill,
The highwayman came riding, riding, riding!
The red-coats looked to their priming!
She stood up straight and still!

Tlot in the frosty silence! Tlot, in the echoing night!
Nearer he came and nearer! Her face was like a light!
Her eyes grew wide for a moment! She drew one last deep breath,
Then her finger moved in the moonlight, her musket shattered the moonlight,
Shattered her breast in the moonlight and warned him with her death.

He turned; he spurred to the west; he did not know she stood
bowed, with her head o'er the musket, drenched with her own red blood!
Not till the dawn he heard it; his face grew grey to hear
How Bess, the l

Ветер был потоком тьмы среди порывистых деревьев
Луна была призрачным галеоном, брошенным в облачные моря
Дорога была лунным светом над пурпурным болотом
И разбойник пришел ехать, езда, езда,
Разбойник приехал верхом к старой гостинице.

На лбу у него была французская треуголка, на подбородке куча кружев,
Пальто из бордового бархата и штаны из коричневой окорока;
Они оснащены никогда не морщинами; его ботинки были до бедра!
И он ехал с драгоценным блеском,
Его пистолет окунается,
Его рапирная рукоять мерцала под драгоценным небом.

Над булыжником он стучал и сталкивался в темном дворе,
И он постучал кнутом по ставням, но все было заперто и заперто;
Он свистнул мелодию к окну, и кто там должен ждать
Но черноглазая дочь помещика,
Бесс дочь помещика,
Заплетая темно-красный узелок любви в ее длинные черные волосы.

"Один поцелуй, моя дорогая Бонни, я сегодня за призом,
Но я вернусь с желтым золотом до утреннего света;
И все же, если они будут сильно давить на меня и преследовать меня весь день,
Тогда ищи меня при лунном свете, следи за мной при лунном свете,
Я приду к тебе при лунном свете, хотя ад преградит путь.

Он встал прямо в стременах; он едва мог достать ей руку
Но она ослабила волосы в створке! Его лицо обгорело, как клеймо
Как черный каскад духов упал на его грудь;
И он поцеловал его волны в лунном свете,
(О, сладкие волны в лунном свете!)
Он потянул поводья в лунном свете и поскакал прочь на запад.

Он не пришел на рассвете; он не пришел в полдень,
И из смуглого заката, до восхода луны,
Когда дорога была ленточкой цыганки, обвивавшейся пурпурным болотом,
Подошел красноармейский отряд, маршировал, маршировал
Люди короля Георга подошли к старой гостинице.

Они ничего не сказали домовладельцу, вместо этого они выпили его эль,
Но они заткнули рот его дочери и привязали ее к ноге ее узкой кровати;
Двое из них опустились на колени у створки с мушкетами на боку!
смерть была у каждого окна, ад у одного темного окна;
Ибо Бесс могла видеть сквозь створки
Дорога, по которой он будет ездить.

Они связали ее с вниманием со многими хихикающими шутками;
Они связали мушкет рядом с ней, с бочкой под ее грудью!
"Теперь держи добрые часы!" И они поцеловали ее.
Она слышала, как мертвец сказал
«Ищите меня при лунном свете, смотрите за мной при лунном свете
Я приду к тебе при лунном свете, хотя ад преградит путь! "

Она скрутила руки за спиной, но все узлы держались хорошо!
Она корчилась, пока ее пальцы не были мокрыми от пота или крови!
Они растянулись в темноте, и часы проползли как годы!
Пока, теперь, в полночь, холодно, в полночь,
Кончик пальца коснулся его! Спусковой крючок, по крайней мере, был ее!

Tlot-Tlot! Они слышали это? Копыта лошадей чистые
Tlot-Tlot, на расстоянии! Были ли они глухи, что они не слышали?
Внизу лунного света, над холмом холма,
Пришел разбойник, катался, катался, катался!
Красные шубы смотрели на их грунтовку!
Она встала прямо и неподвижно!

Tlot в морозной тишине! Tlot, в повторяющейся ночи!
Ближе он приближался и приближался! Ее лицо было как свет!
Ее глаза на мгновение расширились! Она сделала последний глубокий вдох,
Затем ее палец двигался в лунном свете, ее мушкет разрушил лунный свет,
Разбил ее грудь в лунном свете и предупредил его своей смертью.

Он повернулся; он подстегнул на запад; он не знал, что она стоит
склонила голову над мушкетом, залитая собственной красной кровью!
Не до рассвета он услышал это; его лицо стало седым, чтобы услышать
Как Бесс, я