Oddzielili cię, syneczku, od snów, co jak motyl drżą,
haftowali ci, syneczku, smutne oczy rudą krwią,
malowali krajobrazy w żółte ściegi pożóg,
wyszywali wisielcami drzew płynące morze.
Wyuczyli cię, syneczku, ziemi twej na pamięć,
gdyś jej ścieżki powycinał żelaznymi łzami.
Odchowali cię w ciemności, odkarmili bochnem trwóg,
przemierzyłeś po omacku najwstydliwsze z ludzkich dróg.
I wyszedłeś, jasny synku, z czarną bronią w noc,
i poczułeś, jak się jeży w dźwięku minut - zło.
Zanim padłeś, jeszcze ziemię przeżegnałeś ręką.
Czy to była kula, synku, czy to serce pękło?
Они отделили вас, сын от снов, какая дрожание бабочки,
вышитые тебя, сын, грустные глаза с кровью,
окрашенные пейзажи в желтой строчке,
Они преуспели с водорослями на море.
Они узнали тебя, сын, земля от сердца,
Когда вы шли по пути к железным слезам.
Они переместили тебя в темноте, бросили страх страха,
Вы путешествовали на самую трату от человеческих дорог.
И вы вышли, яркий сын, с черным оружием ночью,
И ты чувствовал себя как ежики в минутах - зло.
Прежде чем упал, вы бросили это в руку.
Было ли это пуля, сын, было ли это сердце сломано?
