В подсвечнике ещё гнездится дым
фитиля, видавшего всю серьёзность пожара,
чёрной ножкой взгромоздился он на дыбы
И стойка что-то неуловимое, но выражала.
По старушечьи сгорбившись в центре воскового Колизея
стояла чахло, припомнив старческие сколиозы, ревматизмы.
В этом деле я скорее феникс, чем хвост пылающего змея -
привык из горстки пепла возрождаться гордой птицей.
Капля свечного огонька повторяла изящество слезы,
позже уступила место темноте, как в камере-обскуре;
по числу огарков, возложенных на весы
можно оценить на сколько я тоскую.
В городе-грехов из сердца что-то было взято
И как Есенин отдавший душу Англетере,
Я навсегда оставил часть себя там
и запечатал в тот захудалый кафетерий:
пространство состояло из словоохотливых официанток,
снующих кругами, как шарик за хвостом,
тебе много нацарапали стихов,
НО ни один из этих словесных меценатов
не поймёт, почему здесь на фоне играет Скайфолл.
***
Я к тебе путь проделал длиною в год,
Это страшно, когда расстояние уже не измеряют километрами;
В моих стихах плохо выстроенный слог
и глаз, взбегая по строке, словно преодолевает барьеры незаметные;
Но я таков,
в этой неряшливой нескладности я вижу красоту,
Когда текст – разбитое блюдце, где трещинки величаются строфой,
Когда чёрный жемчуг букв украшает переборы струн,
в частности, если речь заходит про Скайфолл.
***
Я в тебя вцепился пятернёю чувств, да так,
Что хватка питбуля показалась бы рукопожатием ребяческим, и
твои веки с грацией бабочки распахнули в рай врата
за которыми только и думай, как с ума бы не сойти;
А за спиной шипел проигрыватель, как Дон-Переньон.
Ты дрожала у меня в объятиях, как сейчас дрожит мембрана микрофона,
и я рад, что никто кроме нас с тобою не поймёт
почему здесь на фоне играют ноты Скайфолла!
Smoke still nests in the candlestick
a wick that has seen the severity of a fire,
with a black leg he perched on his hind legs
And the stand was something elusive, but expressed.
By old ladies hunched over in the center of the wax Colosseum
stood stunted, recalling senile scoliosis, rheumatism.
In this case, I'm more a phoenix than the tail of a flaming serpent -
used to be reborn from a handful of ashes as a proud bird.
A drop of candlelight echoed the grace of a tear
later gave way to darkness, as in a camera obscura;
by the number of cinders placed on the scales
you can estimate how much I miss.
In the city of sin, something was taken from the heart
And how Yesenin gave his soul to Angleterre,
I left a part of myself there forever
and sealed into that seedy cafeteria:
the space consisted of talkative waitresses,
scurrying in circles like a ball by a tail,
you have scribbled a lot of poetry,
BUT none of these verbal patrons
won't understand why Skyfall is playing in the background.
***
I came to you a year long,
It's scary when the distance is no longer measured in kilometers;
My poems have a poorly built syllable
and the eye, running up the line, seems to overcome imperceptible barriers;
But I am
in this messy awkwardness I see beauty,
When the text is a broken saucer, where the cracks are magnified by a stanza,
When black pearls of letters adorn the strumming
in particular, when it comes to Skyfall.
***
I grabbed you with my five senses, so yes,
That the pit bull's grip would seem like a childish handshake, and
your eyelids with the grace of a butterfly opened the gates to heaven
for which just think, how not to go crazy;
And behind him the turntable hissed like Don Pereñon.
You trembled in my arms like the mic membrane is shaking now
and I'm glad that no one but you and me will understand
why are Skyfall notes playing in the background!
