Текст песни Гражданская Оборона - словно 100 добровольных Лет Одиночества..

И будет целебный хлеб,
Словно нипочем, словно многоточие.
И напроломное лето мое
Однофамильное,
Одноименное.
Губы в трубочку,
Нить в иголочку.
Не жисть, а Сорочинская ярмарка
Заскорузло любили, освинело горевали,
Подбрасывали вверх догорелую искорку.
Раскрашивали домики нетрезвыми красочками,
Назывались груздями, полезали в кузова.
Блуждали по мирам, словно вши по затылкам,
Триумфально кочевали по невымытым стаканам,
По натруженным умам,
По испуганным телам,
По отсыревшим потолкам.
Выпадали друг за другом, как молочные зубы,
Испускали дух и крик.
Пузырились топкой мелочью
В оттопыренных карманах деревянных пиджаков.
Кипучие, могучие, никем не победимые,
Словно обожженные богами горшки.
А за спинами таились лыжи в сенях,
Санки,
Салазки,
Сказки,
Арабески.
На седьмой день ему все остопиздело!
Пускай все бурно расцветает кишками наружу
На север, на запад, на юг, на восток!
Пусть будет внезапно!
Пусть будет неслыханно!
Пусть прямо из глотки!
Пусть прямо из зеркала!
Безобразно рванет из-под кожи
Древесно-мясные волокна!
Моя самовольная вздорная радость!
Чудовищная весна!
Чтоб клевать пучеглазое зерно на закате,
Целовать неудержимые ладони на заре,
Топни ногою, и вылетят нахуй все стекла и двери,
Глаза,
Вилки,
Ложки,
И складные карманные ножички.
Еще одна свирепая история любви.
Грустная сказочка про свинью-копилку.
Развеселый анекдотец, про то как Свидригайлов собирался в Америку.
Везучий, как зеркало, отразившее пожар.
Новогодний, как полнолуние, потно зажатое в кулаке.
Долгожданный, словно звонкое змеиное колечко.
Единственный, словно вскользь брошенное словечко.
Замечательный, словно сто добровольных лет одиночества.

And healing is the bread,
As if uneasy, as if the dots.
And my summer naprolomnoe
Single-family,
Of the same name.
Lips into a tube,
A thread in a needle.
Not zhist and Sorochintsy Fair
Hidebound loved osvinelo grieved,
Throws up a spark burned down.
Paint the houses krasochki drunk,
They called Gruzdev get in the body.
Wanders through the worlds, like lice on the head,
Triumphantly roamed the unwashed glasses,
According to the tired minds,
As frightened bodies
In damp ceilings.
Drop-down one after the other, as the baby teeth
Emitting spirit and cry.
Bubbles furnace trifle
The wooden jackets bulging pockets.
Vigorous, mighty, nobody pobedimye,
As if the gods burnt pots.
And lurking behind the skis in the hall,
Sledge,
Sled,
Fairy tales,
Arabesque.
On the seventh day it all ostopizdelo!
Let them all violently blossoms guts out
To the north, west, south, east!
Let there be a sudden!
Let it be unheard of!
Let directly from the throat!
Let directly from the mirror!
Ugly explode from under the skin
Wood-fiber meat!
My foolish unauthorized joy!
Monstrous spring!
To peck grain goggle-eyed at sunset,
Kiss irrepressible palms at dawn,
Topni foot, and fly all the fucking window and doors,
Eyes,
Plugs,
Spoons,
And folding pocket knives.
Another fierce love story.
The sad tale about a pig-coin box.
Merry anecdote, about how Svidrigailov going to America.
Lucky, like a mirror, reflected the fire.
New Year's Eve, as the full moon, sweaty clutched in his fist.
The long-awaited, like ringing snake ring.
Only like a casual word thrown.
Wonderful, like a hundred years of voluntary isolation.