Когда мы спрячем за пазухи
ветрами избитые флаги
и молча сожжем у берега
последние корабли,
наш маленький барабанщик
уйдет за вечерним солнцем
и тонкой блестящей льдинкой
растает в желтой дали.
От горького пепелища,
от брошенных переулков,
где бьют дожди монотонно
по крышам, как по гробам,
от злой измены, что рыщет
в домах опустелых и гулких,
наш маленький барабанщик
уйдет, не сдав барабан.
Но есть утешенье - как будто
последний патрон в обойме,-
последняя горькая радость,
что каждый из нас был прав.
И вот потому над планетой
шагает наш барабанщик -
идет он, прямой и тонкий,
касаясь верхушек трав.
When we hide in the bosoms
blown rubber stamps
and silently burn on the shore
last ships
our little drummer
will go after the evening sun
and thin shiny ice
melts in the yellow distance.
From the bitter ashes
from abandoned alleys
where it rains monotonously
on the roofs, as on coffins,
from evil treason that prowls
in empty and echoing houses
our little drummer
will leave without giving up the drum.
But there is consolation - as if
the last cartridge in the clip -
the last bitter joy
that each of us was right.
And that’s why over the planet
our drummer is walking -
he goes, straight and thin,
touching the tops of the grass.
