Песня посвящается живым: Отцу Анатолию (Першину), Диме Петрову, Игорю Кутузову.
Ушедшим (всем, с кем я пел): Андрею Ластовскому, Сергею Каплану, Геннадию Жукову.
Бог и блюз
Всех, с кем я пел, погубил алкоголь,
Мне больше не с кем петь.
Пил бы и я, чтобы снять эту боль,
Но Бог велел терпеть.
Ты скажешь, он умер, кому я молюсь?
Вход в храм зарос плющом весь.
Но батюшка в храме лабает свой блюз,
И значит Бог ещё есть.
Другу хотел позвонить, как там он?
Но загулял звонарь.
Колокол бросил, купил саксофон.
Да, звук не тот, что встарь.
Ты скажешь, что в небе заклинило шлюз,
И нам туда кой чёрт лезть?
Но слушай: звонарь зарубает свой блюз,
И значит Бог ещё здесь.
Каждый второй неплохой музыкант
Старается успеть
Влиться скорее в небесный джаз-банд,
Но Бог велел терпеть.
Пусть трудно бывает, но всё ж я терплю,
Держу унынье в узде,
И Бог иногда мне играет свой блюз,
За то, что я ещё здесь.
10.01-22.04.2011
The song is dedicated to the living: Father Anatoly (Pershin), Dima Petrov, Igor Kutuzov.
To the departed (to everyone with whom I sang): Andrey Lastovsky, Sergey Kaplan, Gennady Zhukov.
God and the blues
Everyone I sang with was ruined by alcohol
I have no one else to sing with.
I would also drink to take this pain away
But God told to endure.
You say he died, who am I praying to?
The entrance to the temple is overgrown with ivy.
But the priest in the temple plays his blues
And it means that God still exists.
I wanted to call a friend, how is he?
But the bell ringer went on a spree.
He dropped the bell and bought a saxophone.
Yes, the sound is not what it used to be.
You say the airlock is jammed in the sky
And why the hell should we go there?
But listen: the bell ringer is cutting his blues
And so God is still here.
Every second is a good musician
Trying to make it
Join the heavenly jazz band sooner
But God told to endure.
Let it be difficult, but still I endure
I keep my gloom in check
And God sometimes plays me his blues
For being still here.
10.01-22.04.2011
