Наглотался внешних инфекций,
Если вдруг кого-нибудь встретил.
От незваных в сердце инспекций
Изнутри себя на герметик.
Воздух строго сквозь пылесборник,
Всем течениям по плотине.
Добровольный самозатворник
На пожизненном карантине.
Маринад забродивший, резкий,
На медленном огне, в собственном соку.
Мне говорить незачем и не с кем.
Никто не учится моему языку.
Мне не пристало принимать каждый их лозунг,
Слушать у кого какой нарыв наболел.
Мне не пристало сапоги с налипшим навозом
Видеть прямо на моем кофейном столе.
До чего порой звереет скука.
До чего бывает ночь тоскливой.
Но бросает меня в дрожь от стука,
Перехватывает дух брезгливость.
Замолчат, когда я начисто слягу,
Всех моих сигнализаций сирены,
И вы увидите внутри саркофага
Расцарапанные пальцами стены.
Swallowed external infections
If you suddenly met someone.
From uninvited inspections in the heart
From within yourself to the sealant.
The air is strictly through the dust collector,
All currents along the dam.
Voluntary self-employed
Lifetime quarantine.
Marinade fermented, sharp,
Over low heat, in its own juice.
I have no reason to talk and no one.
Nobody learns my language.
I shouldn't accept every slogan
Listen to someone who has a sore abscess.
Boots with stuck manure did not fit me
See right on my coffee table.
To what boredom sometimes rages.
How dreary the night is.
But the knocking makes me shiver
Disgust captures the spirit.
They'll be silent when I slap clean
All my alarms are sirens
And you will see inside the sarcophagus
Finger-scratched walls.
