the cracked sandy surface of your kitchen floor;
a dry desert-plain that begs for more,
than mine and yours casual conversation.
the brown grassy hills of your wall to wall -
the fake ancient war-chest beats in the hall,
the prophetic words in the library all speak of isolation.
always forever but never like this.
there’s a dot of black in the blue of your bliss.
in white pregnant layers of linen clouds.
you’re hiding deep in their womblike shroud.
each stillborn morning seems extremely loud -
designed to smash your face in.
always forever but never like this.
there’s a dot of black in the blue of your bliss.
the cracked sandy surface of your kitchen floor;
a dry desert plain that begs for more than casual conversation.
you’re learning to live with his many faces
the rub is he’s hard in all the wrong places.
always forever but never like this.
there’s a dot of black in the blue of your bliss.
потрескавшаяся песчаная поверхность вашего кухонного пола;
сухая пустынная подвеска, которая просит больше,
чем мой и ваш случайный разговор.
коричневые травянистые холмы вашей стены до стены -
Фальшивая древняя военная связка побеждает в зале,
Пророческие слова в библиотеке все говорят об изоляции.
Всегда навсегда, но никогда не нравится.
В синем блаженстве есть точка черного.
В белых беременных слоях льняных облаков.
Вы прячетесь глубоко в их женской кожухе.
Каждое мертворожденное утро кажется чрезвычайно громким -
разработан, чтобы разбить ваше лицо.
Всегда навсегда, но никогда не нравится.
В синем блаженстве есть точка черного.
потрескавшаяся песчаная поверхность вашего кухонного пола;
Сухая пустынная равнина, которая просит не только случайный разговор.
Вы учитесь жить со своими многочисленными лицами
Втирание - он тяжелый во всех неправильных местах.
Всегда навсегда, но никогда не нравится.
В синем блаженстве есть точка черного.
