Слёзы ребёнка о прошении хлеба,
Чьё молодое чело тёрном исколото,
Чьи руки протянуты к прохожим и к небу,
Страшней и дороже нефти и золота.
Исхудавшие бледные детские руки протянуты с просьбой о надежде и хлебе.
Хрупкое тело забытой души, разорванной псами и брошенной в гневе.
Траурный ритм равнодушных походок заглушает плач детских молитвенных фраз.
Отвернувшись от света, не видим слёзный блеск бесконечно-глубоких глаз.
На этом маленьком светлом лице жаждет улыбка лить жизни истоки,
Но боль одиночества забытой души порождает лишь слёз оживших потёки.
Слёзы ребёнка о прошении хлеба,
Чьё молодое чело тёрном исколото,
Страшней и дороже нефти и золота,
А руки протянуты к прохожим и к небу…
Tears of a child on the petition of bread,
Young man whose thorns pricked ,
Whose hands are stretched to passers-by and to the sky ,
Scarier and more expensive oil and gold.
Skinny pale baby arms outstretched asking for hope and bread.
Frail body forgotten souls , torn by dogs and thrown in anger.
Funeral rhythm indifferent gaits crying child drowns prayer phrases.
Turning away from the light, do not see the tear shine infinitely deep eyes.
This little light smile face craves casting origins of life ,
But the pain of loneliness forgotten soul generates only tears animated streaks .
Tears of a child on the petition of bread,
Young man whose thorns pricked ,
Scarier and more expensive oil and gold,
A hand stretched out to passers-by and to the sky ...
