Lo and behold -- from self-aware to utterly nameless
To crowned and announced from a maggot-eaten tongue -- a monument
Erected to death and despair on every plane of being
In the walls inbetween she walks like the hungry dead
Ophidian huntress of nightmares eternal
Rotten flesh among seeds of death, dominion over all
Devoured as man is made god among those eyeless
Sedition oh holy are the ways taken when man and beast are united!
A bleeding eye above and roots below alight
The firmaments of life sundered with fires born of slain infancy
In hoc signo vinces -- a lustful god piercing heaven with horned brow!
In hoc signo vinces -- a brass ox anointed in sea of tears!
Immaculate and glorious, rendered thrice blessed and elevated
The oldest pillar is cleansed in bitter waters
A hateful extension from venomous husks to immaculate naught
A bridge to holiest void and paradise perceived through blackest will
Within infected chthonic viscera, an unsung song once heard
Two horns made in the image of both life and death
The withered breath of azoth dried in a dessicated godhead
All centered upon the portculis of faith, those thirsting made witness
As I vomit upon the mithra, what remains are forever gone
And the deathly waters submerges the self completly
Вот и вот - от самоуверенности, чтобы совершенно безымяться
Увенчиться и объявлен из язысканного языка
Постановка до смерти и отчаяния на каждом самолете
В стенах между ней идут как голодные мертвые
Опухиинская охотничья охота на кошмары вечника
Гнилая плоть среди семян смерти, доминион над всем
Пожирается, как человек сделан Богом среди тех бездействий
Сединг О Бочон - это способы, когда человек и зверь объединены!
Кровотеченный глаз выше и корни внизу
Властями жизни, отсекаемая с огнями, рожденными из убийства
В HOC Signo Vinces - похотливый бог пронзительный рай с рогатым бровей!
В HOC Signo Vinces - латунь, помазан в море слез!
Непорочный и славный, оказанный трижды благословенным и повышенным
Самый старый столб очищается в горьких водах
Ненавистное расширение от ядовитых шелухов, чтобы некоропнуть
Мост в священную пустоту и рай, воспринимаемый через отчетную
Внутри зараженные Chthonic Viscera, незамеченная песня однажды услышала
Два рога, сделанные на изображении как жизни, так и смерти
Усиленный дыхание азота сушат в дессидированном божестве
Все сосредоточено на портеку веры, те жажда сделаны свидетелем
Как я рвал на митра, что остается навсегда ушло
И смертельные воды погружают само собой разумеющееся
