Оригинал на русском: Осип Мандельштам "Веницейская жизнь"
Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,
Для меня значение светло.
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.
Тонкий воздух кожи, синие прожилки,
Белый снег, зеленая парча.
Всех кладут на кипарисные носилки,
Сонных, теплых вынимают из плаща.
И горят, горят в корзинах свечи,
Словно голубь залетел в ковчег.
На театре и на праздном вече
Умирает человек.
Ибо нет спасенья от любви и страха,
Тяжелее платины Сатурново кольцо,
Черным бархатом завешенная плаха
И прекрасное лицо.
Тяжелы твои, Венеция, уборы,
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой граненый. В спальне тают горы
Голубого дряхлого стекла.
Только в пальцах — роза или склянка,
Адриатика зеленая, прости!
Что же ты молчишь, скажи, венецианка,
Как от этой смерти праздничной уйти?
Черный Веспер в зеркале мерцает,
Все проходит, истина темна.
Человек родится, жемчуг умирает,
И Сусанна старцев ждать должна.
Original in Russian: Osip Mandelstam "Venice Life"
Venice life, gloomy and barren,
For me the meaning is light.
Here she looks with a cold smile
Into blue decrepit glass.
Thin air of skin, blue veins,
White snow, green brocade.
Everyone is placed on a cypress stretcher,
The sleepy, warm ones are taken out of the raincoat.
And the candles in the baskets are burning, burning,
It was like a dove flew into the ark.
At the theater and at an idle evening
A man dies.
For there is no escape from love and fear,
The ring of Saturn is heavier than platinum,
Black velvet hung chopping block
And a beautiful face.
Your clothes, Venice, are heavy,
There are mirrors in cypress frames.
Your air is cut. The mountains are melting in the bedroom
Blue decrepit glass.
Only in the fingers is a rose or a bottle,
The Adriatic is green, sorry!
Why are you silent, tell me, Venetian,
How to get away from this festive death?
Black Vesper flickers in the mirror,
Everything passes, the truth is dark.
A man is born, a pearl dies,
And Susanna must wait for the elders.
