Текст песни MoSHkin - Онегин и Ленский ч.13-20

Слова А.С.Пушкина
Музыка И.В.Мошкина

Онегин и Ленский ч.13-20

XIII

Но Ленский, не имев, конечно,
Охоты узы брака несть,
С Онегиным желал сердечно
Знакомство покороче свесть.

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой

Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.

Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.

XIV

Но дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами - себя.

Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.

Сноснее многих был Евгений;
Хоть он людей, конечно, знал
И вообще их презирал, -
Но (правил нет без исключений)

Иных он очень отличал
И вчуже чувство уважал.

guitar
XV

Он слушал Ленского с улыбкой.
Поэта пылкий разговор,
И ум, еще в сужденьях зыбкой,
И вечно вдохновенный взор, -

Онегину все было ново;
Он охладительное слово
В устах старался удержать
И думал: глупо мне мешать

Его минутному блаженству;
И без меня пора придет;
Пускай покамест он живет
Да верит мира совершенству;

Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред.

XVI

Меж ими все рождало споры
И к размышлению влекло:
Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,

И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду,
Все подвергалось их суду.

Поэт в жару своих суждений
Читал, забывшись, между тем
Отрывки северных поэм,
И снисходительный Евгений,

Хоть их не много понимал,
Прилежно юноше внимал.

XVII

Но чаще занимали страсти
Умы пустынников моих.
Ушед от их мятежной власти,
Онегин говорил об них

С невольным вздохом сожаленья:
Блажен, кто ведал их волненья
И наконец от них отстал;
Блаженней тот, кто их не знал,

Кто охлаждал любовь - разлукой,
Вражду - злословием; порой
Зевал с друзьями и с женой,
Ревнивой не тревожась мукой,

И дедов верный капитал
Коварной двойке не вверял.

XVIII

Когда прибегнем мы под знамя
Благоразумной тишины,
Когда страстей угаснет пламя,
И нам становятся смешны

Их своевольство иль порывы
И запоздалые отзывы, -
Смиренные не без труда,
Мы любим слушать иногда

Страстей чужих язык мятежный,
И нам он сердце шевелит.
Так точно старый инвалид
Охотно клонит слух прилежный

Рассказам юных усачей,
Забытый в хижине своей.

XIX

Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать.
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.

В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом,
Как, сердца исповедь любя,
Поэт высказывал себя;

Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда узнал
Его любви младую повесть,

Обильный чувствами рассказ,
Давно не новыми для нас.

XX

Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Еще любить осуждена:

Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль.
Ни охлаждающая даль,

Ни долгие лета разлуки,
Ни музам данные часы,
Ни чужеземные красы,
Ни шум веселий, ни науки

Души не изменили в нем,
Согретой девственным огнем.

horn

из рок-оперы "Евгений Онегин" 2 глава

The words of A.S. Pushkin
Music I.V. Moshkin

Onegin and Lensky Part 13-20

XIII

But Lensky, not having, of course,
There are no hunting bonds,
With Onegin, he wished heartily
Acquaintance is shorter than the upper.

They agreed. Wave and stone,
Poems and prose, ice and flame
Not so different among themselves.
First mutual excess

They were boring to each other;
Then I liked it; after
Gathered every day on horseback
And soon they became inseparable.

So people (the first I repent)
There is nothing to do friends from.

XIV

But there is no friendship between us.
All prejudices destroyed
We read all zero
And units are yourself.

We all look at the Napoleons;
Two -legged creatures of millions
For us, one tool;
The feeling is wild and funny for us.

More than many were Eugene;
Although he, of course, knew people
And in general he despised them, -
But (there are no rules without exception)

He was very distinguished by others
And he respected the feeling in a bit.

Guitar
XV

He listened to Lensky with a smile.
The poet is an ardent conversation
And the mind, still in the judgments,
And an ever -inspired gaze -

Onegin was all new;
He is a cooling word
I tried to keep in my mouth
And I thought: it’s stupid to interfere with me

His minute bliss;
And it will come without me;
Let it live while he lives
May he believes the world perfection;

Forgive the fever of a young age
And young heat and young nonsense.

XVI

Between them all gave birth to disputes
And to think attracted:
Tribes of past agreements,
The fruits of sciences, good and evil,

And the prejudices of the age -old,
And the coffin of secrets are fatal,
Fate and life in his Chred,
Everything was subjected to their trial.

Poet in the heat of his judgments
I read, forgetting, meanwhile
Excerpts of the northern poems,
And condescending Eugene,

Even though they did not understand a lot,
Digently, the young man listened.

XVII

But more often they occupied passions
My deserts are the minds.
Leaving their rebellious power,
Onegin talked about them

With an involuntary sigh of regret:
Blessed, who was in charge of their excitement
And finally lagged behind them;
Blessed is the one who did not know them,

Who cooled love - separation,
Enmity - slander; Sometimes
Yawned with friends and with his wife,
Jealous not worried about flour,

And grandfathers faithful capital
I did not entrust the insidious deuce.

XVIII

When we resort to the banner
Prudent silence,
When the flame fades away passions,
And they become funny for us

Their self -wilty or impulses
And belated reviews -
Humble not without difficulty,
We love to listen to sometimes

The passions of strangers are rebellious language,
And he moves his heart to us.
So definitely an old disabled person
The diligent hearing is willingly

The stories of young barbeling,
Forgotten in your hut.

XIX

But and fiery youth
It cannot hide anything.
Enmity, love, sadness and joy
She is ready to lick.

In love with a disabled person,
Onegin listened with an important look,
How, hearts are loving,
The poet expressed himself;

Your gullible conscience
He exposedly exposed.
Eugene easily learned
I have a naughty of his love,

Feelings abundant story,
For a long time not new for us.

XX

Ah, he loved like in our summer
They no longer love; Like one
The crazy soul of the poet
I also loved to love:

Always, everywhere there is one dream
One familiar desire
One familiar sadness.
Not a cooling distance

Not long summer separation
No museums these hours,
No foreign beauties
No fun of fun, no science

Souls did not change in it,
Warmed by virgin fire.

Horn

From the rock opera "Evgeny Onegin" 2 chapter