В штате Индиана интересный есть закон,
О том что свою жертву убивец прям должон
Уведомить о времени и месте преступленья
Иначе смертна кара ожидает там его.
И был там и убийца, и был там кто убьон
Планировался быть – таков уж тот закон.
Перво́го звали Ульрих – второго пан Безруких,
А вместе они были – эмигранты Белаков.
Так, получил разок Безруких наш Антон
Письмо, где была улица и час уж назначон.
Додумавшись, что Ульриха проказы это есть
Решил на скорый поезд до России тут же сесть.
Вздор был их давний и страшный но́сил тон
Ведь издавна спор из-за дам чудовищно страшон.
И Троя пала оттого, и Мышкин посрамлён,
Что любо женщинам ловить другой мужчины взор.
Антон вбегает уж в купе, едва держа свой стон
Оттого, что мир его столь вдруг был порушон
Этим ревнивцем и даже бывшим Колчаком!
Ну что ему понадобилось искать внутри – и в нём?
Ведь десять лет с Матильдой скрывался здесь Антон
Изнежился и весь вздряхлел за мирной негой он.
И не заметил, как где-то пал Советский наш Союз
А потому вкус предвкушал расстреливающих узд.
Но что Матильда – как она, где уже положон
Её осанки, ножек храм – её прелестей сонм?
А убежала уж она! К Фролову – в Вены шторм!
И Ульрих, убиёт Антона за то что та разочаровалась в нём!
Но у́же всё, кипит, пыхтит вагон,
Места и с вами мы давайте в нём займём.
Тут в сборе все – и Воннегут, и Пруст:
Болтают всё, как должно слову исходить из уст.
Толстой задумался, ну будто бы Бринонн.
И Зощенко сидит здесьжа, уж смехом упоён.
А Ерофеев – так тот снова в Петушки.
И даже старец Кортасар – и тот чертит строки.
А поезд лихо мчит над океяном,
Вертя крупом своим – совсем уже усталым!
В Россию – так в Россию: и даже наплевать,
Что ничего съестного там не откопать.
Но Хомо Деликвенсис умом не обделён
И что Антон бежит – прекрасно знает он.
Indiana has an interesting law
The fact that the killer directly owes his victim
Notify the time and place of the crime
Otherwise, mortal punishment awaits him there.
And there was a murderer, and there was a murderer
It was planned to be - such is the law.
The first was Ulrich - the second pan Bezrukikh,
And together they were - Belakov emigrants.
So, our Anton received the Bezrukikh once
A letter, where there was a street and an hour already appointed.
Thinking that Ulrich leprosy is
I decided to take a fast train to Russia right there.
Nonsense was their old and terrible burden of tone
After all, a long dispute over the ladies monstrously terrible.
And Troy fell because Myshkin was put to shame
What women like to catch another man's eye.
Anton runs in the compartment, barely holding his moan
Because his world was so suddenly destroyed
This jealous and even former Kolchak!
Well, what did he need to look inside - and in it?
After all, ten years Anton was hiding with Matilda here.
He became pampered and completely shuddered for a peaceful bliss.
And I didn’t notice how our Soviet Union fell somewhere
And so the taste was looking forward to shooting reins.
But what Matilda - like her, where already positon
Her posture, legs of the temple - her charms host?
And she already escaped! Frolov - a storm in Vienna!
And Ulrich, will kill Anton for being disappointed in him!
But already, boils, puffs the carriage,
We will take places with you too.
Everything is assembled here - both Vonnegut and Proust:
They talk all as the word should proceed from the mouth.
Tolstoy thought, as if Brinonn.
And Zoshchenko sits here, already drunk with laughter.
And Erofeev - so he is back in Petushki.
And even the elder Cortazar - and he draws lines.
And the train dashingly races over the okean,
Turning his croup - completely tired already!
To Russia - so to Russia: and even don't give a damn,
That there is nothing edible to dig out.
But Homo Delicensis is not deprived of the mind
And that Anton is running, he knows very well.
