Вернуться
Душит ночь полиуританом телефонного провода.
Но тишина эфира напоминает пустошь после грозы.
Гудки. Шаги по пустой комнате. Под утро дремота,
Забористая, как настойка из спирта с ядом гюрзы.
Изрубила сердце мечом, как плоть святого Аполлинария.
Сущность внутри меня - блестящий линзами пенсне Берия.
Ожоги на коже - след инсоляции конструктивистского здания.
Лопнувшая душа - патиссон, полный гнилого семени.
Кончилось время героев, настало время унылой вечности.
Каша из мыслей и чувств, остановила клеточный мейоз.
Ведь смерть - это всего лишь транскрипция бесконечности.
Выбеленная южнокорейская девушка, ведущая метеопрогноз.
Конопатой девочке в красной шапке
Из двора-колодца никуда не деться.
Кеды промочив и, поежась зябко,
Понять, простить и вернуться в детство.
Сторублевки, сложенной гармошкой в дырявом кармане.
Хватит на кило апельсинов с лотка дяди Махмуда.
Разбивать пальцы ног о шершавый плинтус на пороге ванной
Прыгая босым и в рубище по комнате в ипостаси Иуды.
Похмельный анабиоз гонит на прокуренную кухню.
С целью экспроприации из банки последнего корнишона.
Барахлит эндокринная система, мозг пухнет.
Местами - переполнен метастазами тоски, в целом - опустошен.
И кто бы ни владел твоим умом - атеисты или клерикалы
Или укуренный паж, на кураже оседлавший рябую корову.
Не суди параллель по пересекающему перпендикуляру.
Не суди поэзию по Полозковой.
Конопатой девочке в красной шапке
Из двора-колодца никуда не деться.
Кеды промочив и, поежась зябко,
Понять, простить и вернуться в детство.
To return
Smothers the night with telephone wire polyurethane.
But the silence of the ether resembles a wasteland after a thunderstorm.
Beeps. Footsteps through an empty room. In the morning a nap
Zaboristaya, like a tincture of alcohol with gyurza poison.
She cut her heart with a sword, like the flesh of Saint Apollinaris.
The essence inside me is Beria, shining with lenses of pince-nez.
Burns on the skin are a trail of insolation from a constructivist building.
A bursting soul is a squash full of rotten seed.
The time of heroes is over, the time has come for a dull eternity.
Porridge of thoughts and feelings, stopped cellular meiosis.
After all, death is just a transcription of infinity.
A whitewashed South Korean girl with a weather forecast.
Freckled girl in a red cap
There is no escape from the courtyard-well.
Soaking my sneakers and shivering chilly,
Understand, forgive and return to childhood.
Stored ruble, folded accordion in a pocket with holes.
Enough for a kilo of oranges from Uncle Mahmoud's tray.
Smash your toes on the rough plinth on the threshold of the bathroom
Jumping barefoot and in rags around the room in the hypostasis of Judas.
Hangover hibernation drives you to the smoky kitchen.
For the purpose of expropriation of the last gherkin from the bank.
The endocrine system is lousy, the brain swells.
In some places - overwhelmed with metastases of melancholy, in general - devastated.
And whoever owns your mind - atheists or clerics
Or a stoned page riding a speckled cow on the courage.
Don't judge a parallel by a crossing perpendicular.
Do not judge poetry by Polozkova.
Freckled girl in a red cap
There is no escape from the courtyard-well.
Soaking my sneakers and shivering chilly,
Understand, forgive and return to childhood.
