Молчаливые дети в хрустальном аду,
У своих грёз и песен бредут в поводу.
Одиноки и слепы, смертельно больны,
Никому не подвласны, лишь ночи верны.
В прошлом остались золотые года.
Прощай моё солнце, прощай навсегда.
Серебряных нитей сплетается сеть,
Моей птице-душе из неё не взлететь.
И идут эти дети тропой без конца,
И у каждого рана на месте лица.
Они молча подходят к закрытым вратам,
Словно тени, ступая по жёлтым цветам.
В прошлом остались золотые года.
Прощай моё солнце, прощай навсегда.
Серебряных нитей сплетается сеть,
Моей птице-душе из неё не взлететь.
Infelicissimum genus infortunii est fuisse felicem*
Silent children in crystal hell
Their dreams and songs rave about.
Alone and blind, terminally ill
They are not subject to anyone, only nights are true.
Golden years are left in the past.
Goodbye to my sun, goodbye forever.
A network of silver threads weaves,
My soul-bird cannot fly out of it.
And these children go on a path without end,
And every wound has a face in place.
They silently approach the closed gate,
Like shadows, stepping on yellow flowers.
Golden years are left in the past.
Goodbye to my sun, goodbye forever.
A network of silver threads weaves,
My soul-bird cannot fly out of it.
Infelicissimum genus infortunii est fuisse felicem *
