Текст песни Para-Mi - Мы - это когда один поцелуй в ключицу больнее удара...

"...на улице, чай, не Франция" - и Бродский, как всегда, прав.
на улице - кофе и Питер, терпи. там выныривают из метро красивые
и далекие, берут друг друга губами за губы, губами за пальцы,
смеющиеся, милые, цветные. а ты только и можешь стоять с ними рядом,
беспомощно улыбаться - у тебя нет таких губ, таких трехкомнатных квартир.
и сердце-то у тебя всё в пломбах, в пломбах. и руки в тромбах. и жизнь в траблах.
забитое наглухо детство. короче, давай короче, и в одной комнате можно
быть одинокими, и долго падать в пробелы электронного письма, как в снег, и ночью
всегда кажется, что не услышат. забьем на этот межладонный проём, пойдем на красный,
поговорим по дороге самыми затасканными на свете (на лене и кате) словами.
ни обнять, ни ударить. внешность у тебя в нежность, а я, как дурак, вцепилась
тебе в куртку и стою, молчу, привыкнув, что все разговоры доходят до переломов.
останься, а то я совсем остыну. жалобно поскулю в спину автобуса, развернусь и
поеду на залив заливать горе. пять минут, за которые можно спятить. и потом дли недели
не для меня, но только возвращайся. как нарочно накрапывает боль, стонут движения,
до жжения пробки по утрам раздражают, слышим, как нас ничего больше не связывает:
ни голосовые связки, ни бинты, ни килобайты. облезлое метро не налезает на город,
не может без паники пьянок и бьющих ног, а мы все просим, чтобы с нами поговорили,
просим в телефон людей, которые молчат. окончательно так, до нервных окончаний,
безнадежно, насовсем. мама, я не знаю, откуда бывает так грустно посреди
переполненного проспекта, зачем так орет в уши ветер, и как взять и заткнуться.
"на улице, чай, не Франция" - и Бродский, как всегда, прав.
на улице - кофе и Питер, терпи. впалые щеки подушек, выпирающие ребра батареи,
арки домов как красиво очерченные брови. я не блюю стихами, я ими люблю.
мы - это когда один поцелуй в ключицу больнее удара.

"... on the street, tea, not France" - and Brodsky, as always, is right.
on the street - coffee and Peter, be patient. there emerge beautiful from the subway
and distant, take each other with lips for lips, lips for fingers,
laughing, cute, colorful. and you can only stand by their side
smiling helplessly - you do not have such lips, such three-room apartments.
and your heart is all in fillings, in fillings. and hands in blood clots. and life in trouble.
clogged up childhood. in short, come on in short, and in one room you can
to be lonely, and to fall for a long time in the spaces of the email, like in the snow, and at night
always seem not to be heard. we’ll drive into this inter-palmar opening, let's go to the red one,
we’ll talk along the road with the most hackneyed words in the world (on Lena and Katya).
neither hug nor hit. your appearance is tender, and I, like a fool, clung to
I’m standing in your jacket and I’m silent, getting used to the fact that all the conversations come to fractures.
stay, otherwise I'll completely cool. plaintively whine in the back of the bus, turn around and
I’ll go to the bay to flood the mountain. five minutes to sleep in. and then for a week
not for me, but just come back. how it purposely pains, groaning movements,
in the morning, traffic jams annoy us; we hear nothing connecting us anymore:
neither vocal chords, nor bandages, nor kilobytes. the shabby metro does not fit into the city,
can’t panic with drunken and beating feet, and we all ask that we talk,
we ask people who are silent on the phone. finally, to the nerve endings,
hopelessly, for good. mom, I don’t know where it is so sad in the middle of
crowded avenue, why is the wind so yelling in my ears, and how to take and shut up.
"on the street, tea, not France" - and Brodsky, as always, is right.
on the street - coffee and Peter, be patient. sunken pillow cheeks, bulging ribs of the battery,
arches of houses like beautifully defined eyebrows. I do not vomit verses, I love them.
we are when one kiss on the collarbone is more painful than a blow.