Хорошие девочки пишут про первый снег, на их рисунках
он напоминает манную кашу. Панельные дома почти пеналы -
кричат рукава. Пенальти игрушечных паровозиков и детства
кому-то в лицо. А у меня снег похож на людей. Первый - клёвый,
боишься наступить и обидеть эту белость, запачкать ей глаза
кровью из носа, словами изо рта, просишь цветов и весну в вену.
А через неделю не цепляет больше. Я все еще только про снег.
второй, седьмой и какой-то там еще - невнятные, мимика мимо,
счастье, как аллергия на несквик. Над переносицей проносятся
поезда, он пишет ей песни, а потом не может их петь. Физически.
Хорошие девочки переходят переходный возраст и не спотыкаются.
Всегда помнят, когда и с кем последний раз. Какая была музыка.
А я помню только, как раздевались, издевались. И цифры билайна.
Смеялись над стихами Брюсова, а через четыре года вспомнили, как
смеялись, и захотелось выпить что-нибудь сильное, выбить что-нибудь
живое. Я не ломаю комедии, честно. только пальцы - кнопкой "отправить".
И иногда рожаю разжатые ладони, чтобы кто-нибудь дочитал мою
запись до конца и снова промолчал. Как там говорится - "сберегательный
банк не сберег чуда"? Стать бы хорошей. Спать с хорошей. На несколько дней,
а потом можно заново в эти стеклопакеты и пакеты со стеклами, выкашливая
себя в холодную смешную погоду. Хоть бы один объяснил, что я нетуда.
Кажется, что прощаюсь с людьми, рву лица, реву, а это просто фотки.
Сколько же раз еще разрезать, куда уехать, откуда спрыгнуть... А вообще-то
этот пост должен был быть о твоих глазах. Ангелы сидят на кухне и говорят,
что Бога нет. И только я знаю, что ангелов тоже нет. Это все наркотик.
Good girls write about the first snow, in their drawings
it resembles semolina. Panel houses almost pencil cases -
shouting sleeves. Penalties for toy trains and childhood
to someone's face. And my snow looks like people. The first is cool
afraid to step on and offend this whiteness, blur her eyes
with blood from the nose, words from the mouth, asking for flowers and spring into a vein.
And after a week does not catch anymore. I'm still only talking about snow.
the second, seventh and some else there - slurred, facial expressions past,
happiness is like an allergy to nesquik. Over nose bridge
train, he writes her songs, and then can not sing them. Physically.
Good girls pass the transitional age and do not stumble.
Always remember when and with whom the last time. What was the music like.
And I only remember how they undressed, scoffed. And the beeline numbers.
They laughed at Bryusov’s poems, and four years later they remembered how
laughed, and wanted to drink something strong, knock something
living. I don't break comedies, honestly. fingers only - with the send button.
And sometimes I give birth to open palms so that someone reads mine
record to the end and again said nothing. As they say - "savings
the bank didn’t save the miracle "? To become good. Sleep with the good. For a few days,
and then you can re-into these double-glazed windows and bags with glasses, coughing
yourself in cold funny weather. If only one would explain that I'm not there.
It seems that I say goodbye to people, tear my face, roar, and these are just pictures.
How many times still cut, where to leave, where to jump ... But actually
This post was supposed to be about your eyes. Angels sit in the kitchen and say
that there is no god. And only I know that there are no angels either. This is all a drug.
