Текст песни Para-Mi - и эти глаза держат крепче чем предыдущие

- я снова влюбилась в твой голос, заткнись.

я никакая, я жду трамвая. и сердце палёное не бьётся, даже когда падает.
и сколько же еще нас таких, примерзших к остановкам, сонорных,
не случившихся под тире и титры, под протяженность поцелуев между этажами,
под заваленные зачеты. задыхающиеся рты, уткнувшиеся в задыхающиеся сигареты. ты,
затихающее не во мне, не в овале Летнего сада, а у нее волосы, знаешь, волосы -
как кавычки - цитируют лицо. самое главное, говорят, правильно поставить язык,
но ведь ты больше не моё твёрдое нёбо, и с этим ничего не сделаешь, не переплачешь
самый осенний дождь, бьющий в желтую куртку. дым выел легкие, не оставил, но любишь
даже на фильтре губы его, встаешь в семь, мучаешь мышцы улыбки, сокращаешься, как самая
обычная дробь, длишься и длишься в эти смеющиеся снимки, в надорванный воздух, простуду
"прости" воздушно-капельную, но как, как, если ждала так, лизала лезвиями ладони, пульс в минус и
что-то там еще. ну, как у всех.
через раскинутые бёдра набережной кто-то уносит твое дыхание. сколько нас таких,
примерзших друг к другу, замолчавших, которым при прощании хочется вбить одну руку
в другую, только бы не отпускать, не опускать веки до бездорожья в памяти, до камней,
дефектов картавого на октавы ноября. паузами зажатое сердце в самую середину мегаполиса,
но поздно уже западать на каждое запястье -
они так и будут, эти хистори, от которых ори-не ори, всё больно.
Димка, Дима, Димочка, и эти глаза чуть покрепче держат, чем предыдущие.
сколько нас таких, обмотанных матами по самую шею,
шероховатых в судорогах трамваев, облезающих слоями слов, которые не получается сказать.
напои меня уже, черт возьми, если напеть не очень-то получается.
да, я не Вера Полозкова и не Наташа Водянова - я каждое утро не нахожу,
куда деть себя, что надеть.

- I fell in love with your voice again, shut up.

I'm not, I'm waiting for the tram. and the scorched heart does not beat, even when it falls.
and how many more of us, frozen to the stops, sonorous,
not happened under the dash and captions, under the length of the kisses between the floors,
under overwhelmed offsets. panting mouths buried in panting cigarettes. you,
calming down not in me, not in the oval of the Summer Garden, but her hair, you know, hair -
like quotation marks - quote the face. most importantly, they say, correctly put the language,
but you are no longer my hard palate, and you won’t do anything with it, you won’t overpay
the most autumn rain beating in a yellow jacket. smoke ate the lungs, did not leave, but love
even on the filter of his lips, you get up at seven, torment the muscles of a smile, contract, like most
ordinary fraction, last and last in these laughing pictures, in torn air, a cold
"I'm sorry" for the airborne droplet, but how, how, if I waited so, I licked my palms with the blades, my pulse is in the negative and
something else there. Well, like everyone else.
through the thighs of the embankment spreading someone blows your breath. how many of us are
frozen to each other, shut up, who, when parting, want to drive one hand
in another, just not to let go, not to lower the eyelids to the impassability of the memory, to the stones,
burrs on octave November. paused heart in the middle of the metropolis,
but it’s too late to sink to every wrist -
they will be so, these histories, from which Ori-not Ori, everything hurts.
Dima, Dima, Dima, and these eyes hold a little stronger than the previous ones.
how many of us, wrapped in mats around the neck,
rough in convulsions trams, peeling layers of words that can not be said.
give me a damn drink already, if you don’t really succeed in humming.
Yes, I’m not Vera Polozkova and not Natasha Vodianova - I don’t find every morning,
where to put yourself, what to wear.