Sleeping masters roused to burning homes from beds.
Steeping toddlers plucked from their watery deaths: ribbons, plaques and soft-soap are the ephemeral rewards paid to the slaves whose selfless acts accord a higher value to their masters, while parting gifts (bolt pistols) console the rest.
The remainder. Too bad the tributes paid to lives that relegate these thrones to lives spent valuing the runners-up, are known to be neither fleeting nor desirable.
But nothing surprises me these days. I just sit and watch the box-cars roll by and wait. Patient. Unattended.
A package under a terminal bench.
A short fuse to scatter steady hands if I forget to remember that better lives have been lived in the margins, locked in the prisons and lost on the gallows than have ever been enshrined in palaces.
[whispered:]
It's not your fault, there's nothing we can do, it's just the way it is, there's nothing we can do.
Спящие хозяева пробуждаются к горящим домам с кроватей.
Шагающие малыши, вырванные из их водной смерти: ленты, бляшки и мягкое мыло - эфемерные награды, выплачиваемые рабам, чьи самоотверженные действия придают более высокую ценность их хозяевам, в то время как прощальные подарки (болт-пистолеты) утешают остальных.
Остаток. Жаль, что дань уважения жизням, которые относят эти троны к жизни, потраченной на оценку занявших второе место, как известно, не мимолетны и нежелательны.
Но сейчас меня ничего не удивляет. Я просто сижу, смотрю, как проезжают товарные вагоны, и жду. Терпеливый. Без присмотра.
Пакет под терминальную скамью.
Короткий предохранитель, чтобы разбросать твердые руки, если я забуду вспомнить, что лучшая жизнь была прожита на окраинах, заперта в тюрьмах и потеряна на виселице, чем когда-либо сохранялась во дворцах.
[шепнул:]
Это не твоя вина, мы ничего не можем поделать, просто так, мы ничего не можем сделать.
