Последнее что помню - это дар твой
Не отвечать на злобу криком
Ты тихо поёшь песни, да плетёшь радушный свитер
Листаешь фото прошлого, я маленький, дотошный
Глаза твои как слёзы солнца, они редкие, но сложные
На восходе шла на службу, оставляя запах свеч, молитв по нашу душу.
А я нарушил все традиции разбухшие рутиной.
Нельзя было взрослеть, испытывать трясину.
И ничего святого в спальне, она пустует как и пристань
Проходимцам много отдавали, но это жизнь, она игриста
Это топлёное молоко стекает, языками пародиста
Всю нашу память греет пламя, того хорошего и чистого
Я почти сдался знаешь, уже не важно с кем мы засыпаем
Все речи твои в голове, но за правдой я увы не поспеваю
Ненавижу себя сгнившим и нечистым
Ты не этого хотела для меня
И ничего святого в спальне, она пустует как и пристань
Проходимцам много отдавали, но это жизнь, она игриста
Это топлёное молоко стекает, языками пародиста
Всю нашу память греет пламя, того хорошего и чистого
The last thing I remember is your gift
Don't respond to anger by shouting
You quietly sing songs and weave a welcoming sweater
You flip through photos of the past, I’m small, meticulous
Your eyes are like the tears of the sun, they are rare but complex
At sunrise I went to the service, leaving the smell of candles and prayers for our souls.
And I broke all the traditions swollen with routine.
It was impossible to grow up and experience the quagmire.
And nothing sacred in the bedroom, it’s empty like the pier
They gave a lot to crooks, but that’s life, it’s sparkling
This baked milk flows down, with the tongues of a parodist
All our memory is warmed by the flame of that good and pure
I almost gave up, you know, it doesn’t matter who we fall asleep with anymore
All your speeches are in your head, but unfortunately I can’t keep up with the truth
I hate myself rotten and unclean
This is not what you wanted for me
And nothing sacred in the bedroom, it’s empty like the pier
They gave a lot to crooks, but that’s life, it’s sparkling
This baked milk flows down, with the tongues of a parodist
All our memory is warmed by the flame of that good and pure
