Дом без окон и дверей хрущёвской планировки.
Огурец или арбуз как в старенькой загадке.
Здесь опасна даже сера спичечной головки,
Но условия приемлемы, лестницы в порядке.
Здесь в порядке исключения раз в году, наверное,
какой-то одинокий дед шлифует трещины.
Я видел, как сюда вбегали пионерками,
Сидящие в углу стареющие женщины.
Всё идёт по-кругу и опять к нулю
Всё идёт по-кругу и опять к нулю
Здесь никто ещё не использовал права на оружие.
Что движет нашим зрением, слишком независимо.
Я зову друзьями тех, кому хватало мужества,
Узнать какие сцены снимают за кулисами.
Предельное число, бывает лишь в теории.
Я много говорю, но этим мало сказано.
Так часто начинаются песнями истории,
Но благо, что всегда кончается по-разному.
Всё идёт по-кругу и опять к нулю
Всё идёт по-кругу и опять к нулю
Всё идёт по-кругу и опять к нулю
Всё идёт по-кругу, я тебя люблю
A house without windows and doors of the Khrushchev planning.
Cucumber or watermelon as in an old riddle.
Even the sulfur of the match head is dangerous here,
But the conditions are acceptable, the stairs are in order.
Here, in order to exclude once a year, probably
Some lonely grandfather polishes cracks.
I saw how pioneers were running here,
Singing in the corner, aging women.
Everything goes in a circle and again to zero
Everything goes in a circle and again to zero
Here no one has yet used the rights to weapons.
What drives our vision is too independent.
I call friends of those who had enough courage,
Find out which scenes are shot behind the scenes.
The maximum number happens only in theory.
I say a lot, but this is not said little.
So often begin with songs of history,
But the good is that it always ends differently.
Everything goes in a circle and again to zero
Everything goes in a circle and again to zero
Everything goes in a circle and again to zero
Everything goes in a circle, I love you
