In stiller Nacht, zur ersten Wacht,
ein Stimm' begunnt zu klagen,
der nächt'ge Wind hat süß und lind
zu mir den Klang getragen.
Von herben Leid und Traurigkeit
ist mir das Herz zerflossen,
die Blümelein, mit Tränen rein
hab' ich sie all' begossen.
Der schöne Mond will untergahn,
für Leid nicht mehr mag scheinen,
die Sterne lan ihr Glitzen stahn,
mit mir sie wollen weinen.
Kein Vogelsang noch Freudenklang
man höret in den Lüften,
die wilden Tier' trauern auch mit mir
in Steinen und in Klüften.
In the quiet night, at the first watch,
a voice began to lament;
sweetly and gently, the night wind
carried to me its sound.
And from such bitter sorrow and grief
my heart has melted.
The little flowers - with my pure tears
I have watered them all.
The beautiful moon wishes to set
out of pain, and never shine again;
the stars will let fade their gleam
for they wish to weep with me.
Neither bird-song nor sound of joy
can one hear in the air;
the wild animals grieve with me as well,
upon the rocks and in the ravines.
В тихой ночью, до первого пробуждения,
Голосование жаловаться
Ветер ночи сладкий и линд
мне звук носил.
Поразительных страданий и грусти
Мое сердце взяло меня,
Румянец в, со слезами чистыми
Я поставил вас всех.
Красивая луна хочет зуб,
больше не может показаться страданием
Звезды ломают ее взгляд,
Со мной ты хочешь плакать.
Нет птиц все еще любят звуки
Вы слушаете в воздухе,
Дикое животное тоже оплакиваю со мной
В камнях и в расчетах.
В тихой ночи, на первых часах,
Голос начал плачевать;
Сладко и нежно, ночной ветер
Нести мне свой звук.
И из поиска горькой печали и горе
Мое сердце растаяло.
Маленькие цветы - с моими чистыми слезами
Я протянул их всех.
Красивая луна желает установить
Из боли, и никогда не сияй снова;
Звезды позволят исчезнуть их блеск
Потому что они хотят плакать со мной.
Ни птица, ни звука радости
Можно слышать в воздухе;
Дикие животные тоже скользят со мной,
На скалах и в оврагах.
