Текст песни Tihaya Sova - Kasha

Пытался натянуть на глаза капюшон и пройти незаметно мимо давнего друга,
Слиться с тенью столбов, раствориться в толпе старых пьяниц у местного разливного Салуна.
Провалил эту миссию, хлопок по плечу: "Сколько лет, сколько зим!", чувствую, щас заплачу,
Но ему расскажу, что живу хорошо, а в подвале, по пятницам, пытаю удачу.
Он ответит, печалясь, что с зарплатой беда, на дворе стоит кризис, затянул пояс туже.
Улыбнусь и кивну, а в своей голове, в летних планах затяну петлю на шее поуже.
Когда он, наконец, закончит свой монолог, совру нагло в глаза, что был рад его видеть,
У пьянчуг, на углу, сопру дешевый портвейн и домой побегу, чтоб скорей его выпить.
Просто так будет проще забыть обо всем, эскопизм обретает форму бутылки,
Все мечты - утопичны, смирился давно, лишь кручу в голове эти цветные картинки.
Под столом до сих пор храню старый сундук, куда когда-то сложил свои игрушки из детства,
Снял, зачем-то замок, достаю этих кукол.Пытаюсь найти среди них свое место.
Не замечал никогда, в них свое отражение, а теперь узнаю себя в каждом шарнире,
Точно так же сижу в сундуке из бетона, давно не верю в победу на этом турнире.

Алкоголь впился в кровь и я лежу позабытый, в пыльном ящике вместе со своими друзьями,
Хотя какие друзья, молчаливое племя, таких же избитых игрушек камнями.
Никогда б не подумал, что мы с ними похожи, а на деле они стали ближе родных,
Получается дети, уже с раннего возраста, познают всю боль жизни на примерах простых.
Вот железный солдатик, из советских времен, он когда-то блестел и был желанным подарком,
А потом его бросили на строительный стол и распилили для смеха отцовской болгаркой.
И тряпичную куклу, что так раньше любили, одевали, кормили и таскали с собой,
Через год, без проблем, на I-Pod заменили, страницу жизни открыли, с "новой главой".
Вспоминаю из давнего детства забаву, когда умел еще радоваться знойному лету,
Подбрасывал с другом пластмассовых воинов и смотрел как они разбивались о землю.
Не понимали тогда неизвестного чувства. Ломались, вроде, они, но слезы лились ручьем,
По кустам, на обочинах, собирали руки и ноги, добивали всех выживших детским ружьем.
А потом, поздней ночью, под одеялом ласкутным, лезли в голову мысли и чувство вины,
Извинялся наутро перед павшими жертвами, хоронил в огороде, в куче старой золы.

А еще так любил себя чувствовать богом, выжигал муравейники подаренной лупой,
Только я решал кто из них вернется домой, а кто навеки останется в грунтовой ступе.
Был еще один способ развлечься немного - скормить собственный хвост стрекозе на заборе,
Считал ее глупым и смешным насекомым, как себя можно жрать и не чувствовать боли?
Отрывал крылья пчелам, заставлял их жить в банке, поливал им цветы, чтобы те не засохли,
А потом задавался вопросом наутро, почему и когда мои сожители сдохли.
Помню, как-то давно, подарили мне рыбку. С необычным окрасом, уникальной породы,
Подсадил ее в общий домашний аквариум, где царили свои непростые законы.
Большинство обитателей, почти моментально, определили ее положение в обществе:
Плавать тише воды, кормиться на дне и жить там, где росли лишь пожелтевшие водоросли.
Неделю спустя, стал находить, каждый день пузом к верху одного из старых обидчиков,
Сначала подумал, что это болезнь, либо где-то на дне живет банда опричников.
Но заметил однажды, как та самая рыбка, другой агрессивно выбила глаз.
Думать долго не стал, схватил свой сачок, отловил нарушителя и просто смыл в унитаз.

Tried to pull on the eyes of the hood and go unnoticed by a long time,
To merge with the shadow of the pillars, dissolve in the crowd of old drunks at the local draft saloon.
Failed this mission, cotton on the shoulder: "How old, how many winters!", I feel right now I will cry
But he will tell him that I live well, and in the basement, on Fridays, trying good luck.
He will answer, stuck that with a salary trouble, there is a crisis on the yard, dragged the belt tighter.
I smile and nodded, and in my head, in the summer plans tightened a loop on the neck.
When he finally finished his monologue, the Sovua brazenly in the eyes, which was glad to see him,
Pianchug, at the corner, the rod, cheap portwine and go home, to drink it soon.
Just so it will be easier to forget about everything, Escopism acquires the bottle shape,
All dreams - Ulopic, humbled for a long time, just wag in my head these color pictures.
Under the table still storing the old chest, where once folded his toys from childhood,
He took off, for some reason, the castle, I pull out these dolls. Supply find your place among them.
Never noticed, in them their reflection, and now I recognize yourself in every hinge,
In the same way, I sit in the chest of concrete, I do not believe in a victory in this tournament.

Alcohol dug into the blood and I lie forgotten, in a dusty box with my friends,
Although what friends, a silent tribe, the same beaten toys stones.
Never thought that we are similar to them, but in fact they became closer to relatives,
It turns out children, already from an early age, know all the pain of life on examples of ordinary.
Here is an iron soldier, from Soviet times, he once glistened and was a welcome gift,
And then he was thrown on the construction table and saw for laughter by the father's paternal brandy.
And a rag doll that loved so before, dressed, fed and dragged with them,
A year, without problems, I replaced I-POD, the page of life was discovered, with a "new chapter".
I remember from a long-time childhood fun when I knew how to rejoice in a hot summer,
Raised with a friend of plastic warriors and watched how they were broken about the Earth.
Not understood then an unknown feeling. Broke, it seems, they, but tears poured a stream,
By bushes, on the roads, collected hands and legs, finished everyone who survived the children's gun.
And then, late at night, under the blanket with a lackut, they climbed the mind and feeling of guilt,
I apologized to the next morning in front of the victims, buried in the garden, in a pile of old ash.

And so much loved himself to feel God, I survived the anthills given to the magnifying glass,
Only, I decided which of them would return home, and who would forever stay in a soil stage.
There was another way to have fun a little - rain your own tail dragonfly on the fence,
Has her stupid and funny insect, how can you eat yourself and not feel pain?
I broke the wings of the bees, forced them to live in a bank, watered them flowers so that they did not dry,
And then asked the question of the next morning, why and when my welfarers died.
I remember somehow a long time ago, I gave me a fish. With unusual color, unique breed,
She put it in the general home aquarium, where his difficult laws reigned.
Most inhabitants, almost instantly, determined its position in society:
Swim the quieter of water, fed at the bottom and live where they grew only yellowed algae.
A week later, began to find, every day a belly to the top of one of the old offenders,
At first I thought that this is a disease, or somewhere on the day there is a gang of scrambles.
But once noticed, as the very fish, another aggressively knocked out the eyes.
I didn't think for a long time, I grabbed my calf, caught the violator and simply washed into the toilet.