Зимой в Крыму почти тоска, воспоминаний хмель,
И чаще прозе, чем стихам, отстегиваешь дань.
Уехать бы ко всем чертям за тридевять земель –
В Казань, Рязань, Тмутаракань… короче, в глухомань,
И пусть состарившийся Бог качает колыбель.
Зимою Крым со стороны похож на акварель.
Я помню этот сон во сне в разводах января:
Пастель двух обнаженных тел, струящихся в постель,
И виноградный свет луны в осколках янтаря…
Зачем мне через двадцать лет озябший Коктебель?
Зимою память слаще, чем из детства карамель,
И я сквозь горечь лет не раз заглядывал за грань
Своей любви, когда спешил за тридевять земель –
В Нахичевань, Назрань, Тайвань… в любую глухомань.
Но всюду Бог. Он до сих пор качает колыбель.
Winter in the Crimea almost melancholy, memories hops
And more prose than poetry , detachable tribute.
Would go to hell to distant lands -
In Kazan, Ryazan, Tmutarakan ... in short , in the wilderness ,
And let God aged rocks the cradle .
Winter Crimea side like a watercolor .
I remember this dream within a dream in divorce in January :
Pastel two naked bodies flowing into bed ,
And grape moonlight in the fragments of amber ...
Why me twenty years chilled Koktebel ?
Winter memory sweeter than candy from childhood ,
And through the bitterness of years I have repeatedly looked over the edge
His love when in a hurry to distant lands -
In Nakhichevan, Nazran , Taiwan ... in any wilderness .
But God is everywhere . He still rocks the cradle .
