Вот и совершаются дела, когда я сам дошел до дна.
Меня оземь и в осень.
Голой веткой по рукам хлестать, пока не стал, кем можешь стать.
Полезным и честным…
Я отказаться бы не прочь от тех иллюзий, что пророчит дождь.
Пусть мой бред он смоет.
И жизни тысячи страниц - пускай ветром их срывает ниц.
Желтеют и тлеют…
Не жалей ни о чем.
Все что есть, привнесем
В каждый день бытия.
Что есть ты и что есть я.
Город пьет печаль из луж. И неизбежен холод - стужа,
И меркнет во мне свет.
Пылью устилает сумрак. Он завладел длиною суток.
Теперь мы все тени.
И всех моих влечений ворох – лишь незаметный тихий шорох.
Забвение… Забвение…
И пусть отныне так и будет: эти дни – страницы наших судеб
Желтеют и тлеют.
So things are done when I myself went to the bottom.
Me in the fall in the fall.
To whip a bare branch on your hands until you become who you can become.
Helpful and honest ...
I would not refuse from those illusions that the rain prophesies.
May he wash away my nonsense.
And there are thousands of pages of life - let them blow their faces in the wind.
Turn yellow and smolder ...
Regret nothing.
All that is, bring
In every day of being.
What you are and what I am.
The city drinks sadness from the puddles. And the cold is inevitable - a cold
And the light fades in me.
Dust covers dust. He took possession of the length of the day.
Now we are all shadows.
And a heap of all my drives is just an imperceptible quiet rustle.
Oblivion ... Oblivion ...
And let it be so from now on: these days are the pages of our fates
Turn yellow and smolder.
