ты приходишь домой и выкладываешь ее на стол
тот кто внутри тебя вздергивается волной
и срывается с места и развеивается пылью
древесной корой матерью уронившей младенца
из уютного вязкого космоса чрева прямиком в смерть
можешь уже не дергаться не теребить имена номера пальцы
никто не придет не нальет и не выпьет за твое не споет
ты забудешь что там она одна на твоем обеденном
истекая ядом слюной мякотью плесневелых ягод
горечью чужих новостей металлическим звоном
зовом кровавой земли выключи все излучатели
твоего стола хватит на крошечный гроб и на
корявый стул чтобы сидеть ждать и отпивать
заранее на тысячи лет вперед пока она не того
не просочится не вырвется не откинется не истечет
следом от пули вечным шрамом родимым пятном
прикрываясь утраченным Богом хлебом войной
зашивая ее молитвой убаюкивая ее хлыстом
ты приходишь в чужой и выкладываешь ее на стол
you come home and put it on the table
the one inside you pulls up a wave
and breaks away and scatters dust
tree bark mother dropped the baby
from a cozy viscous cosmos straight to death
You can no longer twitch, do not fiddle with the names of the fingers
no one will come pour and drink for yours will not sing
you forget that there she is alone at your lunch
exposing saliva to the flesh of moldy berries
the bitterness of others' news with a metal ring
call the bloody land, turn off all the emitters
your table is enough for a tiny coffin and
clumsy chair to sit wait and drink
thousands of years in advance until she’s wrong
won't leak won't break out won't lean back won't expire
followed by a bullet eternal scar birthmark
hiding behind God’s lost bread by war
suturing her with a prayer lulling her with a whip
you come to a stranger and put it on the table
