ВЕСНА В АДУ
Георгу фон Гуку
Это было в тот вечер, в тот вечер.
Дома закипали как чайники.
Из окон рвалось клокотанье любви.
И “любовь не картошка”
И “твои обнаженные плечи”
Кружились в паническом вальсе,
Летали и пели как львы.
Но вот грохнул подъезд и залаял звонок.
Весна подымалась по лестнице молча.
И каждый вдруг вспомнил что он одинок.
Кричал, одинок! задыхаясь от желчи.
И в пении ночи и в реве утра,
В глухом клокотании вечера в парке,
Вставали умершие годы с одра
И одр несли как почтовые марки.
Качалась, как море асфальта, река.
Взлетали и падали лодки моторов,
Акулы трамваев завидев врага
Пускали фонтаны в ноздрю коридоров.
И было не страшно поднявшись на гребень
Нестись без оглядки на волнах толпы
И чувствовать гибель в малиновом небе
И сладкую слабость и слабости пыл.
В тот вечер, в тот вечер описанный в книгах
Нам было не страшно галдеть на ветру.
Строенья склонялись и полные краков
Валились, как свежеподкошенный труп
И полные счастья, хотя без науки.
Бил крыльями воздух в молочном окне
Туда, где простерши бессмертные руки
Кружилась весна как танцор на огне.
SPRING IN HELL
Georg von Hooke
It was in the evening, in the evening.
House boil the kettle.
From the windows torn bubbling love.
And "love is not a potato"
And "your bare shoulders"
Panic swirled in a waltz,
We fly and sing like lions.
But then he slammed and locked barking call.
Spring climb the stairs in silence.
And everyone suddenly remembered that he was lonely.
Shouted, alone! choking on bile.
And in the night singing and the roar of the morning,
In the deep gurgling evening in the park,
We got up from the bed of the dead years
And a bed, carrying a postal stamp.
Swinging, like a sea of asphalt, river.
Rises and falls of the boat engines,
trams Sharks caught sight of the enemy
Let them fountains nostril corridors.
And it was not terrible rising crest
Trot without looking at the waves of the crowd
And feel the death in a crimson sky
And sweet weakness and weakness fervor.
In the evening, the night described in the books
It was not terrible clamor in the wind.
Structures tended and full of Krakow
Toppled like a corpse svezhepodkoshenny
And full of happiness, but without science.
Beale air wings in the milk box,
There, where the immortal stretched hands
Lace spring as a dancer in the fire.
