Солнце, я становлюсь твоим лучом,
Я режу кожу и оголяю нервы непритворно,
Соли не будет мало тем кто станет первым,
Слово утонет в голосе минутной боли.
Больше не осталось ничего.
Больше не осталось ничего. Теперь мне путь свободен.
Ветер закружит вальс в коре тугих деревьев.
Плечи вишневых стен сольються с белым фраком.
Видишь в моем саду теперь играют дети.
Игры все те же под кристально черным флагом.
Я прошу тебя закрой глаза.
Я прошу тебя закрой глаза мне в эту ночь не спится.
Запах ночных костров заведомо приятен,
Возраст течет из рук, торопится в дорогу.
Можно теперь тебя обнять нас только двое?
Кто то уже успел отдать дань некрологу.
Вот и не осталось ничего...
Больше не осталось ничего, а лето пахнет солнцем.
Sun, I become your beam,
I cut my skin and expose my nerves unless,
Salt will not be few who will be the first,
The word will drown in the voice of a minute pain.
There is nothing left anymore.
There is nothing left anymore. Now the path is free to me.
The wind will spin a waltz in the bark of tight trees.
The shoulders of cherry walls merge with a white tailcoat.
You see in my garden now children play.
The games are the same under the crystal black flag.
I ask you to close your eyes.
I ask you to close your eyes that night I can’t sleep that night.
The smell of night bonfires is obviously pleasant,
Age flows from hands, rushes on the road.
Can I only hug you only two?
Someone already managed to pay tribute to the necrologist.
There is nothing left ...
There is nothing left anymore, and summer smells of the sun.
