Из колымского белого ада
Шли мы в зону в морозном дыму.
Я заметил окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему.
Баб не видел я года четыре,
Только мне, наконец, повезло.
Ах, окурочек, может быть, с Ту-104
Диким ветром тебя занесло.
И жену удавивший татарин,
И активный один педераст
Всю дорогу до зоны шагая, вздыхали,
Не сводили с окурочка глаз.
С кем ты, стерва, любовь свою крутишь?
С кем дымишь сигареткой одной?
Ты во Внукове спьяну билета не купишь,
Чтоб хотя б пролететь надо мной.
В честь твою заряжал я попойки
И французским поил коньяком,
Сам пьянел от того, как курила ты «Тройку»
С золотым на конце ободком.
Проиграл тот окурочек в карты я,
Хоть дороже был тыщи рублей.
Даже здесь не видать мне счастливого фарта
Из-за грусти по даме червей.
Проиграл я и шмутки, и сменку,
Сахарок за два года вперед.
Вот сижу я на нарах, обнявши коленки,
Так как не в чем идти на развод.
Пропадал я за этот окурочек,
Никого не кляня, не виня,
Но зато господа из влиятельных урок
За размах уважали меня.
Шел я в карцер босыми ногами,
Как Христос, и спокоен, и тих.
Десять суток кровавыми красил губами
Я концы самокруток своих.
— Негодяй, ты на воле растратил
Много тыщ на блистательных дам!
— Это да, — говорю, — гражданин надзиратель,
Только зря, — говорю, — гражданин надзиратель! -
Рукавичкой вы мне по губам.
From the Kolyma white hell
We walked into the zone in frosty smoke.
I noticed red lipstick butt
And rushed out of order to him.
Bab I have not seen for four years,
Only I was finally lucky.
Ah, butt, maybe with the Tu-104
The wild wind skidded you.
And the Tatar strangled his wife,
And active one bugger
Walking all the way to the zone, they sighed,
They did not take their eyes off the butt.
With whom are you, bitch, twist your love?
Who do you smoke a cigarette with alone?
You won’t buy a ticket in Vnukovo,
So that at least fly over me.
In honor of yours, I charged booze
And French watered cognac,
Himself drunk on how you smoked the "Three"
With a gold rim at the end.
I lost that stub into cards,
Though more expensive was a thousand rubles.
Even here not to see me happy luck
Because of sadness over the lady of the worms.
I lost both the bastards and the shift,
Sugar two years in advance.
Here I am sitting on the bunk, hugging my knees,
Since there is nothing to go for a divorce.
I disappeared for this butt
No damnation, no blaming
But then gentlemen from the influential lesson
For the scope respected me.
I walked into the punishment cell with bare feet
Like Christ, both calm and quiet.
Ten days bloody painted lips
I ends my rolls.
- Scoundrel, you were wasted
Many thousands of brilliant ladies!
“Yes,” I say, “citizen overseer,
Only in vain, - I say, - citizen overseer! -
Rukavichkoy you on my lips.
