– Они копошатся, движутся, но ведь и медузы движутся. Движутся для того, чтобы есть, и едят для того, чтобы продолжать двигаться. Вот и вся штука! Они живут для своего брюха, а брюхо поддерживает в них жизнь. Это замкнутый круг; двигаясь по нему, никуда не придешь. Так с ними и происходит. Рано или поздно движение прекращается. Они больше не копошатся. Они мертвы.
– У них есть мечты, – прервал я, – сверкающие, лучезарные мечты о...
– О жратве, – решительно прервал он меня.
– Нет, и еще...
– И еще о жратве. О большой удаче – как бы побольше и послаще пожрать. – Голос его звучал резко. В нем не было и тени шутки. – Будьте уверены, они мечтают об удачных плаваниях, которые дадут им больше денег; о том, чтобы стать капитанами кораблей или найти клад, – короче говоря, о том, чтобы устроиться получше и иметь возможность высасывать соки из своих ближних, о том, чтобы самим всю ночь спать под крышей и хорошо питаться, а всю грязную работу переложить на других. И мы с вами такие же. Разницы нет никакой, если не считать того, что мы едим больше и лучше. Сейчас я пожираю их и вас тоже. Но в прошлом вы ели больше моего. Вы спали в мягких постелях, носили хорошую одежду и ели вкусные блюда. А кто сделал эти постели, и эту одежду, и эти блюда? Не вы. Вы никогда ничего не делали в поте лица своего. Вы живете с доходов, оставленных вам отцом. Вы, как птица фрегат, бросаетесь с высоты на бакланов и похищаете у них пойманную ими рыбешку. Вы «одно целое с кучкой людей, создавших то, что они называют государством», и властвующих над всеми остальными людьми и пожирающих пищу, которую те добывают и сами не прочь были бы съесть. Вы носите теплую одежду, а те, кто сделал эту одежду, дрожат от холода в лохмотьях и еще должны вымаливать у вас работу – у вас или у вашего поверенного или управляющего, – словом, у тех, кто распоряжается вашими деньгами.
“They swarm, move, but jellyfish move, too.” They move in order to eat, and eat in order to continue moving. That's the whole thing! They live for their belly, and the belly supports life in them. It's a vicious circle; moving along it, you will not come anywhere. This is what happens to them. Sooner or later, the movement stops. They no longer swarm. They are dead.
“They have dreams,” I interrupted, “sparkling, radiant dreams of ...
“About eating,” he interrupted resolutely.
- No, and more ...
- And about the grub. About great luck - as if to eat more and more sweetly. His voice sounded sharply. There was no shadow of a joke in him. - Be sure, they dream of successful voyages that will give them more money; about becoming captains of ships or finding a treasure - in short, about getting a better place and being able to suck out juices from your neighbors, about having to sleep under the roof all night and eat well, and shift all the dirty work to others. And we are the same. There is no difference, except for the fact that we eat more and better. Now I devour them and you too. But in the past you ate more than mine. You slept in soft beds, wore good clothes and ate delicious dishes. And who made these beds, and this clothes, and these dishes? Not you. You never did anything in the sweat of your face. You live on the income left by your father. You, like a frigate bird, rush from a height onto cormorants and steal the fish they have caught from them. You are “one with a bunch of people who created what they call the state”, and who rule over all other people and devour the food that they get and would not mind eating. You wear warm clothes, and those who made these clothes tremble from the cold in rags and still have to beg for your work - for you or for your attorney or manager - in a word, for those who manage your money.
