В сырости панельных домов наши чувства живут грибками
По разные стороны телефонных трубок,
Пока за окном маршрутки целуют в засос птиц
Пост-мартовской жаркой эпохи блядского холода;
Улиц не станет больше с годами. С годами не останется города.
Только остовы машин и неоновая реклама.
Главное, чтобы мама не услышала, когда ты уходишь в тысячный раз,
Напоказ оставив открытой входную дверь.
Здесь апрель стреляет в висок обнаглевшей зиме,
Но она умудряется спрятаться в краешках твоих глаз,
То есть, где-то на дне,
Где взрываются зеркала уснувших оконных рам,
В серебре разлетаются солнечным бликом, скользя по дрожащим щекам,
А потом повисают на оголенных телах проводов.
Я не выйду сегодня на улицу, ведь знаю, что там
Разбиваются, словно о скалы
Вера, надежда и чья-то пустая
Любовь.
Под колесами.
In the dampness of panel houses, our senses live on fungi
On opposite sides of the handsets
While minibuses are kissing sucking birds outside the window
Post-March hot era of fucking cold;
Streets won't get bigger over the years. Over the years, there will be no city left.
Just carcasses and neon signs.
The main thing is that mom doesn't hear when you leave for the thousandth time
Showing off leaving the front door open.
Here April shoots in the temple in a brazen winter,
But she manages to hide in the edge of your eyes
That is, somewhere at the bottom,
Where mirrors of sleeping window frames explode
In silver, they fly away with a sun glare, gliding along trembling cheeks,
And then they hang on the bare bodies of wires.
I won't go outside today, because I know what is there
Crashing like rocks
Faith, hope and someone's empty
Love.
Under the wheels.
